Есть на земле нашей волки-оборотни. Они ж скотине тоже вражины не последние. Вот пасут когда, первым делом от волков оборону держат. Гриша опять же рассказывал. Годка уж через три после того, как он с лесным хозяином договаривался, одолели их волки. И ведь вот какое дело: Гриша по-всякому старался, чтобы уберечься, а не получалось. И то ему странным показалось, что Якуня ему не помогает, а только всё расспрашивает, что ж такое от волков Гриша придумывает. Он всё как есть рассказывал. Только волки обходили все его придумки. И Якуня у стада мало времени проводил. Решил Гриша его выследить: что ж такое с пастухом? Улучил минутку, когда Якуня его не видал, и за ним пошёл. А пастух бочком - и в лес. Шёл недолго, вышел на знакомую Грише полянку, что у Кривого лога. Встал на серёдке, отрубил дважды в трубу свою ерихонскую. И набежали тут со всего леса волки, глаза у них красные, сами матёрые. Потом мужичонка выходит в армяке и шапчонке смешной на макушке, говорит:
- Пришёл, Якуня, не обманул.
- Куда ж я денусь-то? Крепко вы меня охомутали. Скажи лучше, сколько ещё маяться-то?
- Должник ты наш надолго. Не простил ещё старший брательник обиду кровную. До конца лета тебе, почитай, овечками да телятами расплачиваться.
У Гриши всё как прояснилось. Волки тогда только овечек и телят-несмышлёнышей резали. Вот, значит, кто их наводил! Смотрит, что ж дальше-то будет. Якуня сумку свою скинул, он её через плечо завсегда нашивал, достал ножик и в пенёк воткнул его. Волки все завыли, забегали по полянке, а Якуня разбежался да перевернулся через ножик. Только оземь вдарился, одежда с него полетела, морда вытянулась, шерстью порос. И превратился пастух в огромадного волка с седыми подпалинами на боках. Тут Грише и вовсе понятно стало, почему волки его ловушки обходят. Сделал он себе заметку на память да к стаду вернулся. В тот день ещё телёнок да овечка волками зарезаны были.
Решил Гриша наказать Якуню. Сказался больным, братишку взамен себя представил, чтобы Якуне одному не так тяжко пришлось. А сам побёг в Кривой лог, на полянку, чтобы волков укараулить. Всё, как и накануне, случилось.
Только на сей раз Гриша дождался, что к вечеру будет. А вечером прибегает волк с седыми подпалинами, вкруг ножа оборачивается и обратно в Якуню превращается. Оделся, суму свою повесил на плечо и к стаду пошёл. Ну тут Гриша и удумал, что такое сделать, чтобы овечки пропадать перестали. На следующий день ещё хворым прикинулся, так же в Кривой лог пробрался крадом. Дождался там в кустах, чтобы волки разбежались, и - тихохонько к пеньку. У пенька Гриша одежду собрал Якунину, суму пастушью. Всё как есть подобрал, вместе с трубой ерихонской. А потом ножик-то и вытащил из пенька. Грохнуло что-то в небе, завыло по кустам страшным образом. Гриша бегом к дереву, взлетел на него быстрее белки. И только на ветке нижней устроился, выбежал на полянку волк с седыми подпалинами. Вкруг пенька крутится, воет страшно, а сделать ничего не может. Потом в лес убёг, за подмогой что ли. Гриша не растерялся, так бежал, что пятки сверкали. До дому добрался, вещи Якунины в бане припрятал, чтобы потом тихохонько разобрать всё, что было в суме. На печь забрался - хворым прикинулся. А к ночи прибегает углан.
- Дяденька Якуня, - кричит, - пропал! А меня волки одолели. Так и кидаются, так и кидаются!
Якуню тогда долго по лесу кликали. На клич, вишь, только волк с седыми подпалинами выходил. Страшно мужикам, сбегали они за ружьём да и пристрелили волка, чтобы ужас больше не наводил.
Так закончил свой век на земле Якуня. А Гришу в пастухи определили - нового-то откуль возьмёшь? Только ничего у него не получалось попервости. В трубу дудит, дак один хрип идёт. Коровы разбегаются, тощие с пастьбы идут. Недовольны хозяева, всё Якуню поминают. Решил тогда Гриша суму распотрошить, вызнать, чем она так Якуне помогала. Разложил всё в бане крадом, и ничего понять не может. Ну, кисет с табаком, он, конечно, не в счёт. А вот остальное - это, понимаешь, диво. Была там ратная червь, Гриша её сквозь материал прощупал. Есть в наших краях такое.
Вот, дедушка Карпа рассказывал. Шёл он раз лесом, и вдруг прямо перед ним на тропке засеребрилось что-то. А ночью было, луна уж вышла, не темно совсем, окрест всё видно.
Глядит Карпа, а через тропку не то змейка, не то ящерка мостится, как цепочка она, из члеников разных состоит. Тело-то, точно, - змеиное, а вот торс и башка - человечьи. Дедушка Карпа плат беленый достал, на тропке расстелил. Ратная червь на этот плат взошла да и рассыпалась там на членики. Дедушка потом её в ладанку зашил и людей лечил, наговаривал.