Ну вот, собственно, и все. Жареную щуку стряхиваем в миски, снимаем перчатки и разливаем по кружкам настоявшуюся юшку.
Можно пировать и смущенно рдеть под благосклонными взорами зрителей, шаркая ножкой от присущего только вам обаятельнейшего смущения.
Глава 12. Жизнь как сон, увиденный во сне
Выслушав очередной заковыристый Димычев тост "Ну, за дам-с!" - новоявленные гусары дружно вскочили, залихватски тяпнули по стопарику, толкаясь и мешая друг другу с дикими извинениями, облили хохочущую Хелю соком, пытаясь все сразу и одновременно обеспечить ее запивкой, и вновь уселись с явным желанием посибаритствовать вдумчиво и со вкусом.
- Мальчики, вы просто не понимаете, что вы сейчас сделали. И это - самое большое удовольствие, - пропела, лучась счастливой улыбкой, девушка, отправляя по назначению очередную ложку с жарехой.
Мы с Димычем непонимающе переглянулись.
- Вы на пустом месте из ничего соорудили такой ужин. М-м-м... нет слов. И убивает то, что для вас это - сама собой разумеющаяся обыденность. Колоссально! Начало двадцать первого века, стопроцентные горожане, без сертификата "Курсов по выживанию"... - она лукаво стрельнула глазками в сторону Дитера.
- Нет, ну там нас учили множеству полезных вещей, - забормотал тот, защищая честь альма-матер. - Ориентирование, основы передвижения в лесу, психологические тренинги... Правда, студенты снабжались армейскими сухими пайками, а основной упор делался на то, чтобы избежать ошибок и дождаться помощи. А то, что здесь, это... - и он восторженно развел руками.
- Ну, я и говорю, - продолжила девушка и сладко потянулась. - Жаль, что вы мужчины. Вам не понять, как может быть счастлива женщина, находясь в таких условиях с тремя настоящими мужиками и чувствуя: что бы ни случилось, ее защитят, напоят, накормят и, поймите меня, пожалуйста, правильно - согреют. Понимаете?! Не купят, не достанут у кого-то по знакомству или на распродаже, а своими руками, в любых условиях, привычно и умело...
А как, оказывается, красивы руки мужчины, уверенно делающего настоящую, исконно мужскую работу... Никогда не думала, что простая заготовка дров или работы по лагерю могут быть столь притягательны для женского глаза. Да. А какие у вас порою взгляды, мальчики... Теперь я точно знаю, что такое настоящее женское счастье. И никакой конкуренции. Мечта! - загадочно улыбнувшись, она мельком уколола Димыча взглядом и с намеком провела пальчиком по краешку порожней стопки.
Тот всполошился и, едва не рухнув в костер от старательности, молниеносно наполнил емкости. Хеля благодарно приняла "кедровку" и поднялась. Мы подскочили как ошпаренные.
- Сидите, пожалуйста. У меня есть тост, - раздумчиво, как бы вслушиваясь сама в себя, произнесла наша прекрасная боевая подруга. - За вас, мальчики. За настоящих мужчин! Как я вас всех уже ревную к вашим настоящим и будущим спутницам... За вас! - и выпила с какой-то залихватской удалью.
Мы не менее лихо остограмились, выпячивая грудь и ловя в подтексте произнесенного намек каждый на себя, ненаглядного. Эх, мужики... Кутята - они кутята и есть.
Я, вспомнив про свой козырь и напуская на рожу максимум безразличия, полез в карман и, доставая из него пакетик с недавней находкой, сказал:
- Хеля. От нашего столика - вашему. Пока вы тут с грибами сражались, мне там, на бережку, на лопату презабавная муля прыгнула. Женский оберег - "утиные лапки". Ранние карелы, приблизительно двенадцатый век. По моему глубокому убеждению, раньше люди гораздо больше нашего понимали в тонких материях. И прекрасно осознавали, изготавливая такие вещи, что это не просто украшение. И самое главное - вкладывали душу. Любой ювелир средней руки без особого труда добавит к этой карелочке недостающие фрагменты и получится вполне приличная память об этой поездке и нашем к тебе отношении. Владей и... береги себя, - и протянул ей подвеску.
Хеля привстала и приняла на ладонь подарок. Полюбовалась задумчиво и испытывающе посмотрела на меня. Может, мне показалось, но в глазах ее блеснула крошечная слезинка.
- Иди сюда, гаденыш. Целовать буду, - услышал я и, почувствовав ее руки на своих плечах, утонул в Поцелуе Женщины.
Потом была секундная темнота в глазах на грани обморока и явственный звон в голове. Как школяр, право слово.
- О-о-о! - услышал я восторженный и явно завистливый рев друзей и, потихоньку приходя в себя, рухнул назад, на пенку.
- Видел бы ты сейчас свою рожу, старый, - сокрушенно покачал головой Димыч. - А может и хорошо, что не видел. А то закомплексуешь еще. Лечи тебя потом.
Потихоньку мы угомонились, и сразу стал слышнее треск горящих сучьев, гудение языков пламени, жадно облизывающего смолистые, сахарные поленья...
Тишина.
Я смотрел на лица друзей и в который уже раз поражался, как отсвету костра удается так четко, контрастно высветить на них мельчайшие оттенки настроения, ход мыслей. Как незаметно сползли с этих на удивление родных лиц прикипевшие, казалось, навечно привычные маски однажды выбранного образа, столь необходимого в недавней, городской жизни.
Магия огня. Древняя и потаенная, очищающая и обжигающая одновременно. Ну какие тут найдешь слова? Только вздохнешь обескуражено, осознавая свое бессильное косноязычие, и намекнешь Димычу взглядом: "Давай брат, не тормози. Наливай".
Налил. Молча выпили... Хорошо.
- Ребята. Я не знаю, как будет правильно, но мне столько хочется спросить, - начал чуть сконфуженно Дитер и взглянул на нас с Димычем.
Мы кивнули поощряюще.
- Мои вопросы, возможно, покажутся сумбурными, где-то нетактичными. Но я буду стараться быть предельно искренним, а это, оказывается, не так просто, - затянул он опять.
- Дитер, хорош напрягаться. Говори как есть, не парься, - цыкнул Димыч зубом и философски взвесил бутылку в руке.
- Ну, хорошо. Я - немец. Живу в Германии. Хорошо знаю и люблю свою страну и свой народ. Я европеец по факту и по мироощущению. Мне понятна и прозрачна разница в менталитетах других европейских народов как фактор индивидуальности. Но мне очевидна и наша общность, которая много на чем замешана. Здесь, сейчас я тоже общаюсь с европейцами по факту и по мировоззрению. Ну, я так думаю, во всяком случае. Но полное ощущение, что вы не отсюда, а с другой планеты. Европейцы с Марса, например. Вы и здесь, и не здесь. Я сейчас не о пресловутой "русской загадке". Это уже давно расхожий штамп. Я о другом. Шайзе, затрудняюсь с формулировками, - сокрушенно помотал он головой.
- Ну, пока ты формулируешь, скажи, пожалуйста, - вклинился Димыч. - Вот ты - человек, европеец. Так? Так. Скажи-ка мне, мил человек, что есть в тебе самое ценное? Буквально одним-двумя словами. Можешь?
Дитер удивленно приподнял брови, недоумевая.
- Вопрос поставлен некорректно. Требуется уточнение. Ценное в какой сфере? Профессиональной, интеллектуальной, духовной... Мне надо подумать. Это очень неожиданно.
- Все ясно, - вздохнул Димыч и повернулся ко мне. - А у тебя?
Я даже не думал, как-то вырвалось само по себе:
- Душа.
- Вот и вся разница, морда твоя европейская. А то заладил, понимаешь: Марс - не Марс, здесь - не здесь... - удовлетворенно забулькал напарник "кедровкой" по стопкам.
И огорошил немца еще одним тестом.
- Ну-ка, прикинь. Вот шлялся ты где-нибудь вдали от своего фатерланда лет эдак пятнадцать. А еще лучше - сидел где-нибудь в Азии за контрабанду, например. Неважно. Истосковался по родным берегам - спасу нет. И вот ты дома. Какое будет твое первое желание? - и настырно уставился на немца.
Тот заерзал.
- Димыч, пойми. Я не умею отвечать на такие вопросы экспромтом. Они слишком глобальные. Или интимные. Мне подумать надо. Ну, не знаю... Может, посидеть на ступеньках своего дома, зайти в любимое кафе... Нет, не могу вот так сразу, - взмолился Дитер.
А Димыч все наседал.
- Нет, сокол ты наш задумчивый. Думать тут не надо. Нужно просто сказать. Или скучать не приходилось? - додавливал экзекутор. И, потеряв терпение, снова спросил у меня: - А твое какое будет первое желание?