Про волю, дерзновенье,И поцелуй, и смех…Лепечет, что смиреньеЕсть величайший грех.
Прошли былые беды,О, верная жена!Но радостью ль победыДуша твоя полна?
Всё тише ропот прялки,Не вьётся бледный лён…О, мир обмана жалкий!О, добродетель жён!
Гризельда победила,Душа её светла…А всё ж какая силаУ духа лжи и зла!
Увы! Твой муж далёко,И помнит ли жену?Окно твоё высоко,Душа твоя в плену.
И сердце снова жаждетТаинственных утех…Зачем оно так страждет,Зачем так любит грех?
О, мудрый Соблазнитель,Злой Дух, ужели ты —Непонятый УчительВеликой красоты?
Александр Блок
(1880–1921)
Шаги командора
Тяжкий, плотный занавес у входа,За ночным окном – туман.Что теперь твоя постылая свобода,Страх познавший Дон-Жуан?
Холодно и пусто в пышной спальне,Слуги спят, и ночь глуха.Из страны блаженной, незнакомой, дальнейСлышно пенье петуха.
Что изменнику блаженства звуки?Миги жизни сочтены.Донна Анна спит, скрестив на сердце руки,Донна Анна видит сны…
Чьи черты жестокие застыли,В зеркалах отражены?Анна, Анна, сладко ль спать в могиле?Сладко ль видеть неземные сны?
Жизнь пуста, безумна и бездонна!Выходи на битву, старый рок!И в ответ – победно и влюблённо —В снежной мгле поёт рожок…
Пролетает, брызнув в ночь огнями,Чёрный, тихий, как сова, мотор,Тихими, тяжёлыми шагамиВ дом вступает Командор…
Настежь дверь. Из непомерной стужи,Словно хриплый бой ночных часов —Бой часов: «Ты звал меня на ужин.Я пришёл. А ты готов?..»
На вопрос жестокий нет ответа,Нет ответа – тишина.В пышной спальне страшно в час рассвета,Слуги спят, и ночь бледна.
В час рассвета холодно и странно,В час рассвета – ночь мутна.Дева Света! Где ты, донна Анна?Анна! Анна! – Тишина.
Только в грозном утреннем туманеБьют часы в последний раз:Донна Анна в смертный час твой встанет.Анна встанет в смертный час.
Венеция
С ней уходил я в море,С ней покидал я берег,С нею я был далёко,С нею забыл я близких…О, красный парусВ зелёной дали!Чёрный стеклярусНа тёмной шали!Идёт от сумрачной обедни,Нет в сердце крови…Христос, уставший крест нести…Адриатической любови —Моей последней —Прости, прости!
«Холодный ветер от лагуны…»
Евг. Иванову
Холодный ветер от лагуны.Гондол безмолвные гроба.Я в эту ночь – больной и юный —Простёрт у львиного столба.
На башне, с песнию чугунной,Гиганты бьют полночный час.Марк утопил в лагуне луннойУзорный свой иконостас.
В тени дворцовой галереи,Чуть озарённая луной,Таясь, проходит СаломеяС моей кровавой головой.
Всё спит – дворцы, каналы, люди,Лишь призрака скользящий шаг,Лишь голова на чёрном блюдеГлядит с тоской в окрестный мрак.
«Слабеет жизни гул упорный…»
Слабеет жизни гул упорный.Уходит вспять прилив забот.И некий ветр сквозь бархат чёрныйО жизни будущей поёт.
Очнусь ли я в другой отчизне,Не в этой сумрачной стране?И памятью об этой жизниВздохну ль когда-нибудь во сне?
Кто даст мне жизнь? Потомок дожа,Купец, рыбак иль иерейВ грядущем мраке делит ложеС грядущей матерью моей?
Быть может, венецейской девы,Канцоной нежной слух пленя,Отец грядущий сквозь напевыУже предчувствует меня?
И неужель в грядущем векеМладенцу мне – велит судьбаВпервые дрогнувшие векиОткрыть у львиного столба?
Мать, что поют глухие струны?Уж ты мечтаешь, может быть,Меня от ветра, от лагуныСвященной шалью оградить?
Нет! Всё, что есть, что было, – живо!Мечты, виденья, думы – прочь!Волна возвратного приливаБросает в бархатную ночь!
Пляски смерти
1
Как тяжко мертвецу среди людейЖивым и страстным притворяться!Но надо, надо в общество втираться,Скрывая для карьеры лязг костей…