Живые спят. Мертвец встает из гроба,И в банк идёт, и в суд идёт, в сенат…Чем ночь белее, тем чернее злоба,И перья торжествующе скрипят.
Мертвец весь день трудится над докладом.Присутствие кончается. И вот —Нашёптывает он, виляя задом,Сенатору скабрёзный анекдот…
Уж вечер. Мелкий дождь зашлёпал грязьюПрохожих, и дома, и прочий вздор…А мертвеца – к другому безобразьюСкрежещущий несёт таксомотор.
В зал многолюдный и многоколонныйСпешит мертвец. На нём – изящный фрак.Его дарят улыбкой благосклоннойХозяйка – дура и супруг – дурак.
Он изнемог от дня чиновной скуки,Но лязг костей музыкой заглушён…Он крепко жмёт приятельские руки —Живым, живым казаться должен он!
Лишь у колонны встретится очамиС подругою – она, как он, мертва.За их условно-светскими речамиТы слышишь настоящие слова:
«Усталый друг, мне странно в этом зале». —«Усталый друг, могила холодна». —«Уж полночь». – «Да, но вы не приглашалиНа вальс NN. Она в вас влюблена…»
А там – NN уж ищет взором страстнымЕго, его – с волнением в крови…В её лице, девически прекрасном,Бессмысленный восторг живой любви…
Он шепчет ей незначащие речи,Пленительные для живых слова,И смотрит он, как розовеют плечи,Как на плечо склонилась голова…
И острый яд привычно-светской злостиС нездешней злостью расточает он…«Как он умён! Как он в меня влюблён!»
В её ушах – нездешний, странный звон:То кости лязгают о кости.
2
Ночь, улица, фонарь, аптека,Бессмысленный и тусклый свет.Живи ещё хоть четверть века —Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь – начнёшь опять сначалаИ повторится всё, как встарь:Ночь, ледяная рябь канала,Аптека, улица, фонарь.
3
Пустая улица. Один огонь в окне.Еврей-аптекарь охает во сне.
А перед шкапом с надписью Venena,Хозяйственно согнув скрипучие колена,
Скелет, до глаз закутанный плащом,Чего-то ищет, скалясь чёрным ртом…
Нашёл… Но ненароком чем-то звякнул,И череп повернул… Аптекарь крякнул,
Привстал – и на другой свалился бок…А гость меж тем – заветный пузырёк
Суёт из-под плаща двум женщинам безносым.На улице, под фонарем белёсым.
4
Старый, старый сон. Из мракаФонари бегут – куда?Там – лишь чёрная вода,Там – забвенье навсегда.
Тень скользит из-за угла,К ней другая подползла.Плащ распахнут, грудь бела,Алый цвет в петлице фрака.
Тень вторая – стройный латник,Иль невеста от венца?Шлем и перья. Нет лица.Неподвижность мертвеца.
В воротах гремит звонок,Глухо щёлкает замок.Переходят за порогПроститутка и развратник…
Воет ветер леденящий,Пусто, тихо и темно.Наверху горит окно.Всё равно.
Как свинец, черна вода.В ней забвенье навсегда.Третий призрак. Ты куда,Ты, из тени в тень скользящий?
5
Вновь богатый зол и рад,Вновь унижен бедный.С кровель каменных громадСмотрит месяц бледный,
Насылает тишину,Оттеняет крутизнуКаменных отвесов,Черноту навесов…
Всё бы это было зря,Если б не было царя,Чтоб блюсти законы.
Только не ищи дворца,Добродушного лица,Золотой короны.
Он – с далёких пустырейВ свете редких фонарейПоявляется.
Шея скручена платком,Под дырявым козырькомУлыбается.
«Милый друг, и в этом тихом доме…»
Милый друг, и в этом тихом доме Лихорадка бьёт меня.Не найти мне места в тихом доме Возле мирного огня!
Голоса поют, взывает вьюга, Страшен мне уют…Даже за плечом твоим, подруга, Чьи-то очи стерегут!
За твоими тихими плечами Слышу трепет крыл…Бьёт в меня светящими очами Ангел бури – Азраил!
Демон
Иди, иди за мной – покорнойИ верною моей рабой.Я на сверкнувший гребень горныйВзлечу уверенно с тобой.
Я пронесу тебя над бездной,Её бездонностью дразня.Твой будет ужас бесполезный —Лишь вдохновеньем для меня.