Девушка бросилась в объятия Эдварда, всхлипывая от избытка чувств.
— Наконец-то, я нашла тебя!
Мужчина прижал ее к груди, одной рукой ласково гладя золотые волосы сестры; в его глазах блестели слезы.
— Бекки, что ты делаешь в этом богом забытом месте так далеко от дома? — выдавил он из себя.
— Эдвард, отец умер несколько недель тому назад, — подняла голову мисс Вич, вытирая слезы и с любовью посматривая на дорогого ей человека.
— Нет! — побледнел мужчина со шрамом.
— Он до конца своих дней занимался делами, хотя его и терзали ужасные боли. Ему очень много пришлось пережить, — объяснила Бекки, с трудом подбирая слова. Похороны состоялись совсем недавно, и память сохранила звуки, леденящие сердце, когда комья грязи посыпались на крышку гроба.
— Боже, — еле проговорил мужчина, отводя взгляд. Бекки повернула его голову и заглянула в глаза.
— Эдвард, я приехала из Сент-Луиса не только за тем, чтобы найти тебя, но и для того… Нет, мне трудно говорить об этом… Мне очень хочется отговорить тебя вести такую ужасную жизнь… Очень, очень!
— Как ты узнала, где меня искать? — перебил ее брат.
— Когда я вернулась домой после похорон, то обнаружила, что дом начисто ограблен, — с горечью произнесла девушка. — Я поехала к шерифу и там увидела портрет разыскиваемого преступника… Твой портрет, Эдвард.
— Боже, — вновь повторил мужчина, нервно проводя рукой по своей золотой шевелюре. — Выходит, новости дошли и до Сент-Луиса, а? Вот уж никогда не думал, что так будет. Ну, что я могу сказать, Бекки?
— Правду, Эдвард, — умоляюще ответила сестра. — Скажи мне, убеди меня… Я… Мы… Отец и я считали, что ты погиб во время войны. Мы оплакивали тебя, как мертвого, даже заказали поминовение в церкви. — Девушка опустила глаза. — Тебя поминали, как героя, Эдвард.
В ответ — молчание. Она взяла его лицо в свои теплые ладони.
— Дорогой брат, я не верю тому, что говорят о тебе… Ты был таким нежным, таким добрым… Неужели война настолько изменила тебя? Неужели она привела к безумию и бездушию?
Эдвард посмотрел в глаза Ребекки.
— Сестра, мне пора ехать, — прерывающимся голосом произнес он. — Я только сегодня приехал и узнал, что ты здесь. Вот я и пришел, чтобы сказать тебе — уезжай! Зачем ты прибыла сюда?! — Взяв ее руки, мужчина прижал их к груди. — И, Бекки, ради бога, не езди за мною… Не задавай мне вопросов, на которые я не могу ответить. Уезжай домой, сестра! Немедленно! Ты же ведь не хочешь, чтобы наши имена связали в сплетнях и слухах… Я слишком плохой компаньон для тебя.
— Эдвард, — всхлипнула девушка, — я не могу оставить тебя. Пожалуйста, поедем со мною в Сент-Луис.
— Не могу, — не отводя взгляда, убежденно сказал мужчина. — Словом, я не поеду! Это моя жизнь.
— О, Эдвард, — сестра прижалась к нему, — не хочу расставаться с тобой. Я люблю тебя и, что бы ты ни сделал, мои чувства останутся прежними.
— Я тоже буду любить и помнить тебя, — отозвался изгой, отпуская ее руки.
— Ну, скажи мне, что ты — не преступник! — умоляюще прошептала девушка.
Последовало долгое молчание, затем Эдвард произнес:
— Я не могу сказать этого.
С этими словами он обнял ее и направился к мустангу, стоявшему неподалеку.
Ребекка повернулась и нетвердой походкой пошла к брату.
— Эдвард, пожалуйста, — простирая к нему руки, взмолилась она, — пожалуйста, перестань убивать и грабить людей. Поедем со мной… Я замолвлю за тебя словечко перед местными властями, постараюсь объяснить им причины, побудившие пойти на войну… Расскажу, как она повлияла на тебя… А, Эдвард? Позволь мне сделать это ради твоего же спасения.
Мужчина тоскливо посмотрел на говорившую, затем вскочил в седло и уехал.
Бекки, опустив руки, наблюдала, как он исчез между могучими стволами сосен.
Чувствуя себя совершенно опустошенной, мисс Вич направилась к лошади, но не успела поставить ногу в стремя, как замерла, услышав стук копыт. Сердце забилось быстрее — может, Эдвард решил вернуться? Обернувшись с радостной улыбкой, девушка побледнела: перед ней стоял Храбрый Орел. В его глазах она прочла неприкрытое презрение. Он поставил щенка на землю, вскочил на гнедого и умчался.
Бекки на мгновение потеряла дар речи, а потом, придя в себя, принялась звать индейца:
— Храбрый Орел, прошу вас, не уезжайте!