— Оба, — гордо заявил Храбрый Орел. Всадники направились к нему, сияя от радости.
Шагнув к ним навстречу, он приветствовал их улыбкой и крепким рукопожатием. Воин тут же отъехал и растворился в толпе, а Свистящий Лось спешился и выпрямился.
— Выведите коней, — распорядился вождь. В тот же момент в дальнем конце селения появились юноши, ведущие десять лошадей. — Подведите их сюда.
Затем Храбрый Орел зычно объявил:
— Сегодня я отдаю этих мустангов тем, кто сумеет поймать их. Это делается в честь моего сына, — произнес он, отпуская одно животное. Конь немедленно затрусил прочь.
Немного помедлив, глава племени выпустил веревку второго мустанга.
За скакунами немедленно началась охота, и вскоре все было закончено: лошади обрели своих хозяев.
Свистящий Лось стоял возле отца. Его глаза сияли, когда вождь приблизился к нему. Он не отрывал взгляда от правой руки Храброго Орла, потянувшейся к кожаному мешку на поясе. Мальчик едва сдержал крик радости и высоко поднял голову, когда отец повесил ему на шею столь желанный предмет.
— Мой сын! Я дарю тебе боевой свисток, который когда-то вручил мне мой приемный отец в тот памятный день, когда меня перевели в разряд воинов, — громко произнес вождь. — Он издает свои трели только в тот момент, когда мужчины идут в бой. Свисток будет молча висеть на твоей шее, мирно покоясь на ремешке из оленьей кожи вовсе не для будущего боя, а для напоминания о твоем славном поступке, спасшем жизнь всего племени.
— Я буду носить его с гордостью, — пообещал Свистящий Лось хриплым, прерывающимся голосом.
— Этот свисток, что теперь принадлежит тебе, сделан из кости орла, — заметил вождь и заглянул в глаза сына. — Орел — птица мужественная. Если его ранят, и у него нет возможности улететь, то он будет сражаться до конца. Как и ты, мой сын, орел не боится ничего. Многие воины стараются воспитать в себе подобные качества. Твоя же храбрость и находчивость по достоинству оценена отцом и твоими соплеменниками, собравшимися сегодня в твою честь. Отныне ты имеешь полное право именовать себя воином.
Толпа восторженно закричала, когда отец и сын заключили друг друга в объятия.
После этого Храбрый Орел отошел в сторонку, давая возможность сверстникам обступить товарища и поздравить его с новым положением в племени.
Бекки, донельзя тронутая торжественностью момента, не могла сдержать слез. Ей было очень приятно, что Свистящего Лося чествуют с таким почтением.
А на сердце тяжким бременем лежали размышления о судьбе брата, потерявшего честь при помощи этого юного воина, а теперь теряющего и жизнь. Хотя она прекрасно понимала, что Эдвард достоин такой участи. Ребекка сейчас испытывала к брату лишь сожаление и знала — это чувство пройдет, как и ее любовь к нему.
А пока она будет наслаждаться жизнью здесь, среди сынов дикой природы, в стране первозданной красоты, где нет обмана и фальши, где людей уважают за мужество и достойные поступки.
Крики стихли, когда чуткие уши шайенов уловили топот множества копыт. Бекки поспешно подошла к Храброму Орлу, когда поняла, что нежданными гостями на этом празднике явились солдаты из форта Ларами. Начищенные до блеска винтовки сияли, отражая свет костра.
Индейцы сплотили свои ряды, настороженно ожидая дальнейшего развития событий.
Вождь быстро отдал распоряжения, и воины заняли боевые позиции. То, как поспешно прибыли солдаты и как угрожающе держали они оружие, не могло не насторожить его. Кроме того, их большая численность наводила на неприятные раздумья.
Шайены вели мирную жизнь и за исключением нападения на поезд, ни в чем предосудительном замечены не были. Тем более, они привели в форт изловленных ими бандитов.
Что же нужно солдатам сейчас, в самый разгар веселья? Вождь встал перед Бекки, желая прикрыть ее своим телом, а потом протянул руку к сыну и поставил его рядом с собой, как опытного, настоящего воина.
Мисс Вич, дрожа от страха, стояла за спиной индейца и боролась сама с собой — ей не хотелось показывать трусость и прятаться за кем бы то ни было.
Когда солдаты подъехали поближе, она выглянула из своего укрытия и пристально посмотрела на человека, скакавшего во главе вооруженного отряда — судья Ньюмен!
Совершенно очевидно, что солдаты не собирались нападать на шайенов. Но тогда почему они прибыли сюда, помешав празднику?
Ньюмен резко натянул поводья у самого въезда в деревню, давая знак отряду остановиться, спешился и прошел вперед в гордом одиночестве. Дети, вырвавшись из родительских рук, бросились к нему, ожидая обычного угощения.