- Надо посмотреть, куда оно скрылось, - сказал папа и пошёл к яме.
Я в нерешительности двинулась за ним, но остановилась у костра, на пол пути между ямой и развалинами. Володя, еще не избавившись от оцепенения, остался у развалин. Я наблюдала за папиными действиями. Яма, в которой скрылось животное, была примерно полтора метра в диаметре, на краю её лежала каменная старая балка квадратного сечения, длиной чуть больше метра, на неё было навалено несколько опавших веток. Папа заглянул в яму и сказал:
- Тут глубина примерно два метра, а затем идёт какой-то ход в сторону и вниз под небольшим углом, но там темно и ничего не видно.
Папа, увлёкшись исследованиями ямы, бросил небольшой камушек в чёрный лаз.
- Ой, не надо туда ничего бросать! Вдруг оно рассердится. Ещё не известно, чем оно питается и какой у него характер, - я повернулась за поддержкой своего опасения к Володе, который стоял возле развалин на краю каменного колодца.
Но не успел Володя открыть рот, чтобы мне что-нибудь ответить, как из колодца выметнулось что-то длинное и гибкое, обвило Володю и потащило в колодец. От неожиданности он даже не закричал. Диаметр колодца был около восьмидесяти сантиметров, и Володе удалось уцепиться руками за его края.
В моей голове сразу же всплыли воспоминания о посещении зоопарка. Там жирафы объедали ветки деревьев, захватывая их длинными, гибкими, чёрными языками, похожими на руку, на змею, на ремень... То, что захватило Володю, было похоже на такой же язык. Только на много длиннее... Наверное, язык достигал трёх метров в длину, каким же должно быть само животное, сидящее под развалинами?!..
Я закричала и побежала к Володе, но возле самого колодца поняла, что моих сил спасти его не хватит. Тогда я бросилась назад к костру, выхватила из него горящую палку и ринулась к "языку". Я ткнула горящей палкой в "язык", продолжая кричать от ужаса. В это время и папа подбежал с головёшкой и тоже стал прижаривать "язык". Тот ослабил свою хватку, а затем медленно сполз под развалины.
Володя продолжал висеть на руках, молча, с вытаращенными глазами. Мы с папой вытащили его и подтащили к костру. Серёжка плакал, я тоже, мама с бабушкой ощупывали Володю. Его ноги были покрыты слизью-слюной из пасти неизвестного животного, от пережитого они отнялись и не шевелились. Заглядывать в колодец и подходить к развалинам мы больше не решались.
Надо было срочно убираться с этого проклятого острова, населённого неизвестными чудовищами. Но как? У нас не было лодки, а плыть своим ходом мы уже не решались, зная о рыбе. Оставаться на острове дальше тоже было опасно: даже проявивших себя тварей было уже достаточно, но ведь там могли оказаться и другие...
Володя неподвижно лежал возле костра, продолжая молчать, только изредка моргая глазами. Мы не решались даже зачерпнуть воды, чтобы обмыть его от слизи. Было очень страшно, страх буквально душил всех нас, никто уже даже не плакал, в том числе и Серёжка.
Мы во все глаза смотрели по сторонам, на озеро, на деревья, на каждый бугорок, держась поближе к костру. Я и папа сжимали в руках горящие палки...
По озеру проплывал небольшой экскурсионный катер. Мы заметили его и все вместе хором стали кричать:
- По-мо-ги-те!!! По-мо-ги-те!!!
На катере услышали нас и, подплыв к острову, перекинули трап. Мы, неся на руках Володю, взошли на палубу. Я сказала:
- Скорей отплывайте!
Катер отчалил, нас стали расспрашивать, мы что-то отвечали. Люди оказали необходимую помощь Володе. Капитан предложил разойтись нам по катеру и на бумаге описать всё происшедшее, пока свежи впечатления. Все наши описания оказались сходными, значит, нам это не привиделось...
В городе пришлось отвезти Володю в больницу, где психотерапевт и гипнотизёр возвращали его к действительности. Дней через десять Володя выписался вполне здоровым.
Наши записи были направлены в какой-то исследовательский институт; вскоре на остров прибыла специальная комиссия с катером, оружием, фото- и кино-аппаратурой.
Мы же об этом дне старались не вспоминать. В Серёжкином представлении все события отразились просто как страшный сон...
<p>
1</p>
<p>
</p>