Райкер въехал в гараж и припарковался, быстро закрыв за собой дверь.
— Завтра утром я отвезу тебя к твоей машине. Надеюсь, ты не возражаешь встать пораньше — а то я провожу экскурсию для инвесторов по нашей фабрике.
— Все нормально. Завтра утром я помогаю убирать школьную детскую площадку, — сказала она.
— Кем ты работаешь в школе? — Райкер придержал дверь и жестом пригласил ее войти. — Видишь, я могу быть джентльменом.
— Я учитель. Преподаю в средней школе английский и историю.
— Ты работаешь в какой-то модной школе?
— О, модная, это точно про нее. — Такая модная, что в дверных проемах стояли металлодетекторы, а на окнах решётки. Это был культурный шок, который Дейзи все ещё испытывала.
Дейзи прошла по коридору в огромную гостиную Райкера и огляделась. План этажа был открытой концепцией. Мебель была из блестящей черной кожи и хрома. На стенах висели угрюмые черно-белые фотографии городских пейзажей в серебряных рамах и торшеры, похожие на киношные прожекторы. Пол из тонированного бетона был устлан черно-белыми коврами с абстрактными узорами. Комната была красиво оформлена, но от нее веяло холодом и тяжестью.
Она бросила взгляд на хромированные книжные полки. Книги на них были искусно расставлены. Здесь были стопки книг в твердом переплете и много книг по искусству, которые он вряд ли когда-либо читал, вперемешку с абстрактными гранитными статуэтками и черными и серебряными подсвечниками. Никаких личных сувениров или семейных фотографий.
То же самое и с кухней. Это была кухня демонстрационного зала. Огромный, блестящий холодильник, достаточно большой, чтобы накормить целую армию, но никаких фотографий или безделушек.
Итак, это был человек, который ценил стиль больше, чем сущность, и не имел тесных семейных связей.
Оглядевшись, она ощутила странное разочарование. Трудно было представить, что можно по-настоящему сблизиться с хозяином этого места.
Забавно, но сегодня вечером она чувствовала себя совсем по-другому. Он был шумным и грубым, и, надо признать, довольно забавным, даже когда вел себя как придурок. И ей показалось, что она почувствовала близость между ним и его дядей. Очевидно, она ошиблась. Его публичный имидж был настоящим им. Эффектный, но с нулевым внутренним миром.
Так почему же ее тело так реагирует? Просто находясь рядом с ним, она впадала в состояние полного возбуждения. Все ее чувства обострились, а кожа стала невероятно чувствительной к ощущению скользящей по ней ткани. Ее трусики были влажными, и она чувствовала, как на лбу выступил пот. Ей все время хотелось наклониться и понюхать его.
Она сбросила куртку и повесила ее на спинку стула, затем неуверенно встала в центре комнаты, сжимая сумочку.
— Присаживайся, — сказал Райкер, указывая на диван. — Принесу тебе выпить. Ты голодная? Может заказать ужин?
— Нет, спасибо, — сказала она. — Я наелась хот-догами. — Вообще-то она съела всего один, и все ещё хотела есть, но в этом доме ей было некомфортно. Здесь все настолько вычищено и стерильно, что если она уронит крошку, то упадёт в обморок от позора.
— Что желаешь выпить? — Он указал на бар на противоположной стене. Там были стеклянные полки с несколькими видами дорого ликера, изысканные коктейльные бокалы и бокалы под Маргариту и рюмки, отделанные серебром. Ну конечно. Это была типично холостяцкая квартира, которая служила, чтобы впечатлять и соблазнять.
— Я буду апельсиновый «Космополитен», — ответила она, просто чтобы выпендриться.
Он отвернулся к бару, сделав два напитки, пошёл к ней.
Сев, он поставил бокалы перед ними.
— Я сделал тебе ром с колой, — сказал он. — Не имею представление, что такое «Космополитен». — Он сделал большой глоток какого-то виски.
Он сидел так близко к ней, что она чувствовала его мужской запах, смешанный с запахом конюшни, который на самом деле не был таким уж неприятным. Она просто придиралась к этому из-за того, что он опоздал и был таким чертовски самодовольным, как будто она собиралась сразу же лечь с ним в постель только потому, что он сверкнул ей улыбкой.
Но, черт возьми, его запах, улыбка и блеск в глазах заставляли ее думать именно об этом.
Она чувствовала, как ее соски дрожат от желания и трутся о тонкую ткань блузки. Он был оборотнем; он мог чувствовать ее возбуждение, так же как она могла чувствовать мускусный аромат его желания к ней.
Она схватила стакан и осушила половину, затем подавила зевок.
— Извини, — сказала она, прикрывая рот рукой. — Это не из-за тебя. Я всю ночь писала заявки на грант. — И сделала ещё один большой глоток, дабы успокоить разыгравшиеся нервы.
Она допила и поставила стакан на столик в виде хромированного куба.
— Итак, и какой же у нас план? — спросила она его. — Как мы собираемся одурачить твоих инвесторов, чтобы те поверили, будто я тебе действительно нравлюсь?
— С чего ты взяла, что это не так? — пророкотал он, его голос был низким и сексуальным с хрипотцой. Его глаза сверлили её, отчего по спине потекла капелька пота, несмотря на вентилятор над ними и кондиционер, который циркулировал прохладный воздух.
— Да, потому что ты опоздал, обозвал меня снобом и зазнавшейся принцессой, и сказал, что не уверен в своем желании переспать со мной.
Взглянув на её пустой бокал, он взял его и направился к бару.
— Ты назвала меня самодовольным, грязным болваном, — он намешал ей напиток. — А опоздал я только потому что думал, что встречаюсь с дядей Уолтом, а он знает как я ненавижу модные рестораны.
Он вернулся и поставил перед ней бокал, затем устроился рядом. На этот раз гораздо ближе. Она отодвинулась от него и одним долгим глотком проглотила напиток. У нее закружилась голова. Интересного от чего? От него, или алкоголя на почти пустой желудок и недостатка сна? Возможно, немного и того, и другого.
— Ты можешь сесть поближе, — сказал ей Райкер, подсаживаясь к ней. В итоге она оказалась на подлокотнике дивана, а он в нескольких дюймах. — В конце концов, я кусаюсь. — В его глазах плясали дьявольские нотки.
— Хочу сказать в свою защиту, что я не оскорбляла, а констатировала факт. Ты действительно грязный. У тебя навоз на ботинках, а в волосах сено. Ничего не имею против лошадей, просто хочу сказать, что люблю аккуратность. — Она потянулась и вынула несколько соломинок из его волос. Они были мягкими и шелковистыми. Когда её пальцы коснулись его, сквозь неё прошёл электрический разряд, и она подавила стон.
— В следующий раз, уверяю тебя, буду идеально чистым. Я приму горячий душ. — Он придвинулся ближе, и у неё закружилась голова. Черт возьми, я веду себя как проститука, подумала она.