- Не волнуйся, дочка, мы всегда с тобой, верно, Огай?
Доктор кивнул, сейчас ему было жалко девушку, он никогда не видел ее такой взволнованной и раскрасневшейся, даже в борделе она была спокойнее, или просто не подавала виду?
- Спасибо, отец.- Кое первый раз так нежно, ласково и мягко ответила Хироцу, что последнему стало легче на душе.- Вы знаете, что моя семья встала на пути мафии. Мои родители погибли, а от матери передался демон, охраняющий меня. Босс, по-видимому, знал о моей способности, но понимал, что такая маленькая девочка не может управлять огромным бестелесным существом, отдав меня, словно игрушку, на поругание в бордель. Мне было очень тяжело, но я терпела, храня в памяти и постоянно прокручивая в голове слова покойной матери “ты сильная, и будет время, когда никто не обидит мою девочку”. Я верила и ждала своего спасителя, который вызволил бы меня из плена разврата и похоти старых мужчин, служивших боссу в молодости, точно собаки, ради подачки. И вот, Мори помог мне, уверил босса, что я что-то стою, хоть и немного в тот момент. Босс поверил и я начала учиться… Только знаете…- Голос девушки дрогнул.- Я об этом долго-долго молчала. В мафии это не закончилось. Босс пользуется мной, как грязной развратницей! Он заставляет меня благодарить его за то, что я живу здесь, он уже столько раз…насиловал меня, это так жутко, страшно, противно, в борделе были правила, я чувствовала там какую-то защиту, а здесь я была просто шлюхой, куклой для игр, знаете чувство, когда безумный человек начинает трогать тебя, а ты не имеешь права пошевелиться? Знаете, каково это, улыбаться, когда тебе больно и мерзко? Знаете…нет, я врагу не пожелаю почувствовать то, что чувствую я. А сегодня он грозился вернуть меня в бордель, но вот способностью я теперь владею в совершенстве. Я приручила золотого демона. - Озаки завершила рассказ не то с гордостью, не то с сожалением, но она знала, что ее не осудят эти люди.
- Дочка, почему ты молчала раньше?
- Я, Хироцу, думала, что одна вывезу, не смогла… Но ты ведь будто догадывался, сказал, что я хочу что-то рассказать, откуда ты все знаешь? - Кое теперь и на старика смотрела гневаясь, но испуганно. - Неужели босс рассказал?..
- Отчасти, да. И проблема в том, что каждый, будь то эспер или обычный человек, хотят попользоваться тобой, ты вроде как приманка. Во всяком случае, в тот бордель заходили и довольно богатые люди, они, разумеется, подавали на твое содержание, да.
- Как низко и омерзительно это звучит. - Доктор поправил волосы. Рюро кивнул ему, чтобы тот поделился своими проблемами или страхами, касаемо его службы в данной организации. - Все это очень плохо, Кое, соболезную. Но как быть теперь мне? Я наставник Дазая, а босс требует наказывать его жёстче за минимальную провинность. Он будет наблюдать, я видел, как в комнату, где я собрался обучать его азам медицины, составления стратегий, всяческих других наук, и, наконец, применять способность, низшие рабочие установили камеры, я не могу прощать ему ошибки, иначе худо будет мне. А если я забью, запугаю подростка, поможет ли он нам потом, когда мы будем создавать новую мафию, собирать ее по старым осколкам, когда мы установим мир и доверие?
- Мира здесь не будет никогда, мы преступная организация и априори нам нужно быть начеку. Уж поверь, двадцать лет я служу мафии, ты, Кое, и не жила столько. А тебе, Мори, придется как-нибудь внушить подростку, что делаешь его сильнее, что это поможет ему терпеть более жестокие действа, не дай боже.
- Огай, Хироцу, он весь горит.- Кое держала руку на лбу Дазая, лицо мальчика покрылось ярко-красными пятнами. Через минуту тот начал дрожать.
“Что же желают в таких случаях, надо в больницу…”- Ацуши будто вышел из оцепенения и теперь не просто наблюдал за происходящим. Но на его слова будто ответил Хироцу.
- В больницу его нельзя, слишком тяжёлое состояние, ребенка нельзя так запускать. Тем более мафия не имеет сейчас никакого авторитета, а с этим случаем, если кто узнает, будет ещё сложнее. Мори, мы справимся?
- Да, Хироцу, мы справимся. В нормальных условиях он должен выздороветь через недели две-три, при скором лечении хватит и одной.
- Мори, но времени нет. Завтра у вас должны начаться тренировки.
- Если я вколю ему свою собственную разработку-мощнейший антибиотик, то к завтрашнему утру он будет почти как новый. Но есть одно но, выдержит ли детский организм такое?
- В течении пяти секунд не умрет. Дальше не знаю .- В двери стоял долговязый, немного нелепый подросток - Я вижу это.
Кое смутилась и вдруг махнула рукой, закрытой рукавами розового кимоно. Мори трясущимися руками ввел лекарство.
- Будем ждать?
Все кивнули.
Ацуши снова почувствовал себя героем. Он, почему-то, совсем не беспокоился о друге, был уверен, что тот выживет. Его интересовало нечто другое, что он сам пока не знал.
========== Прошлое Дазая. Надежды ненапрасны ==========
Прошел час, напряжённая обстановка, казалось, заполнила небольшой кабинет Хироцу. Накаджима вдруг почувствовал себя не просто призраком, бесчувственным, холодным и невесомым, а живым человеком, с чутким сердцем и доброй душой. Он подошёл к кровати ближе и заглянул в лицо своего друга, такое изможденное, замученное, усталое, и тот снова испытал жалость и не смог стоять рядом, опустился на кровать, обнимая Дазая, такого маленького, незащищенного, неумелого. “Беги, малыш”- как-то по-особенному нежно произнес юноша, жаль только, что никто не слышал.- “Ты не протянешь долго, эти люди словно звери…”
Ацуши чувствовал, что вымотался сам, но что может быть ещё абсурднее, нежели спать во сне? Он вздохнул и, поглаживая невесомыми руками копну спутанных волос подростка, стал ждать утра.
Всю ночь, кроме пепельноволосого, рядом с ним провел Хироцу, уговорив Кое и Мори прилечь отдохнуть, ибо последнему предстояло первое занятие с подростком, на которое должен был прийти босс, и не дай бог, что-то не понравится этому злому жестокому человеку. Старик понимал, что тогда снова придется бить его, этого ни в чем неповинного ребенка. А может быть, он и вправду виноват в чем-то? А может это с боссом так обходились в детстве, что он вымещает всю свою злость на
беззащитных подчинённых: на этом подростке, заставляя избивать его до потери сознания, на чудесной девушке - Кое, бередя ее воспоминания о борделе, уподобляясь тем блядям, чьей игрушкой она была, над тем странным мальчиком, которого, вроде, Одасаку звать, убив медленно на его глазах всю семью… А может быть сам босс просто пешка в чьих-то руках.
Вряд-ли человек в здравом уме будет творить такое.
Эти размышления не приносили совершенно никакой радости эсперу, убивая в нем всякую надежду на светлое будущее. Он по-настоящему болел за мафию и как тяжко ему было наблюдать, во что превратилась эта организация в руках безумного руководителя. Теперь, уничтожив большую часть эсперов, потеряв неспособных, сбежавших от большой зарплаты и страха смерти в другие государства, дабы не быть найденными, мафия медленно рассыпалась.
Только трое человек пытались как-то повлиять на это, только трое человек начали воистину великое дело, только трое человек, которым босс доверял некоторые тайны, продумывали план действий. Только трое, во имя блага сотен. Они не раскрывали свои намерения перед кем-то, как бы опасаясь срыва планов, но не трепеща перед смертью. Они - разведовали, прощупывая болевые точки.
У опытного мужчины заболела голова от потока тяжёлых мыслей, но, блягодаря своим думам, взрослый совсем не мог спать, наблюдая за беспокойным сном подростка, готовый в любую минуту подскочить, чтобы помочь ему, и плевать на больные суставы, ибо жизнь ребенка сейчас важнее, всегда важнее.
В эти минуты в нем совершенно не было корыстных грязных помыслов, только великое сожаление. Он, конечно, думал, что Осаму может стать козырной картой и в руках босса, и в руках их маленького объединения, возомнившего себя новой мафией, а может он уйти, и тогда не будет представлять опасности, если только не свяжется с какими-нибудь врагами и не пойдет против.