Это уже не пугало паренька, наоборот, ему казалось, что не имея возможности обмолвиться с кем-то словом, он сошел бы с ума, пусть даже и во сне, а иногда, беседуя с женщиной с удивительным акцентом, он раскрывался и рассказывал о чем-то, что волновало или интересовало его, хотя и понимал, что русская читает все его мысли, видит его насквозь, но надежда, что это только во сне, не покидала его. Только вот не обо всем он мог размышлять, на вопросы типа: кто она такая? зачем он здесь? и правда ли все это? будто было наложено табу, и его призрак будто чувствовал боль, тупую, сильную, словно бьют по голове чем-то тяжёлым, массивным.
Тем не менее, мафия жила обычной жизнью. Мори, веривший, что Дазай как-нибудь поможет им, каждый день обучал его, делая из него всесторонне развитого человека, только когда приходил босс, просил молчать, дабы не вызывать его жестокого и беспричинного, на самом деле, гнева. Раз в три-пять дней, по его приказу, Дазай подвергался наказанию, но не сильно старался Мори, оставляя на теле подростка всего один-два шрама. Это не нравилось боссу, и изредка, доставалось Огаю, за слишком мягкое отношение к ученику .
Кое расцвела ещё больше после своего семнадцатилетия, словно прекрасная азалия, сияя и горя желанием творить, действовать, но была она сдержана по-прежнему, словно тянуло ее что-то вниз, не давая юной душе взлететь.
Босс больше не являлся противным обязательством, в силу того, что он ещё больше свихнулся, никакого удовольствия былые беседы с девушкой ему не доставляли, и она, окончательно освободившаяся от насильственного склонения к удовлетворению мужчины, чувствовала себя намного лучше.
Мори и Хироцу будто постарели, и если первый набрался большего опыта, что пошло ему на пользу, то второй, в силу почетного возраста, ощутил только тяжесть новых дней, не приносивших ничего, кроме томительного ожидания свободы.
Дазай стал старше на год, получил около сотни шрамов, почему-то не зарастающих до конца, выступающих розоватыми полосами на бледной по-прежнему коже. Но он знал теперь, что не Мори это прихоть и желание причинить боль, а босса, считавшего, наверное, что боль и страх, страдание, ненависть это поистине важные чувства для его подчинённых, способные только бояться, они не будут думать и мечтать о лучшем.
Члены новой мафии хотели построить отношения на доверии, но все чаще задавались вопросом: а возможно ли? Но постепенно, становясь бесстрашнее и спокойнее, они приобретали свободу, которую, как ни странно, совсем не ощущал Осаму, ему единственному казалось, что это хорошая затея, но пока невыполнимая, ибо совершить переворот в такой ранее великой организации, как портовая мафия, такой маленькой кучкой, невозможно. Это раздражало Огая, но всегда была рядом девушка в кораллового оттенка кимоно.
- Мори, потерпи, ему пока тяжело, поймет скоро.- Улыбаясь, совершенно спокойно, поглаживая плечи доктора, говорила Озаки.
Доктор старался доверять.
Ацуши просуществовал эти дни бессмысленно, наблюдая или за тренировками Дазая, или за беседами революционеров, как окрестила людей, идущих против босса, Цветаева. Юноша не совсем понимал смысл этого слова, но догадывался, что это что-то не совсем доброе.
Время будто кто-то проматывал с огромной скоростью, но один день снова пошел привычно, с самого утра. “Ох, значит, сегодня будет что-то важное…”- подумал кто-то в его голове, но он уже привык к этому грудному голосу Марины.
“И куда идти?”- задался вопросом Накаджима, хоть он не чувствовал ни тепла, ни холода, но уходить из кабинета Хироцу не хотелось. Ацуши нравилось рассматривать старые фотографии, листать альбомы, перебирать старинные вещи мужчины, но голос говорил выдвигаться, куда только, он не уточнял. “Пойти к Дазаю?”- задал он вопрос, на что тут же получил ответ: “Попробуй.”
За все это время юноша изучил все коридоры, все потайные ходы, все комнаты мафиози и дойти до Дазая не представляло для него ни малейшего труда. Но призрак не дошел туда.
Ещё издали он услышал, как босс, надрываясь, кричит. Накаджима бросился на звук, он увидел Огая и Кое, растерянных, испуганных, обмякших, будто совершивших преступление или же просто провинившихся, но очень сильно.
На полу, рядом, лежал какой-то лист. Ацуши подошёл ближе, чтобы разглядеть его, и увидел какие-то странные формулы, он вспомнил, как доктор писал их и объяснял Дазаю.
- Чей же это был план, крысы?! Ты, Огай, убить решил меня, или эта сука?- обезумевший босс покраснел от своей ярости, трясся, брызгал слюной, он совсем не стеснялся подобных необоснованных неоправданных оскорблений в адрес подчинённых.
Эсперы молчали. Ацуши, прочитав их мысли, понял, что они не будут ничего говорить, в крайнем случае, будут стараться дать отпор.
“Почему Мори подумал, что ему никак не справиться без Кое, а ей без него? Разве он, стратег, храбрец, не справится в одиночку, ну, или с Хироцу и Дазаем? Может быть, Кое для него больше, чем просто коллега? Но ведь и Озаки считает аналогично…”- Накаджима обернулся, почувствовав кого-то ещё рядом, но не увидел никого.
Босс уже минуту смотрел в глаза доктора не мигая, словно гипнотизируя, или даже, парализуя. Но всех отвлекли шаги, шаркающие, короткие, нерешительные. Подросток, как будто совершенно случайно шел к ним, держа в руках старую потрепанную книгу о различных химических реакциях. И, не обращая внимания на босса, обратился к Огаю.
- Доктор Мори, вы не видели мой листочек с записями, где я решал химические уравнения?..ой, да вот он! - Воскликнул мальчик и присел, протягивая руку к злополучному листу.
- Вот как, щенок. - Босс с нескрываемым удовольствием поставил ногу в тяжёлом сапоге, прямо каблуком, на тыльную сторону ладони подростка, придавливая ее к бумажке. - От кого, так от тебя не ожидал…
Раздался хруст. У Дазая выступили на глазах слезы. Кое и Мори одновременно вздрогнули.
- Босс, за что?- пролепетал подросток, сдерживаясь, чтобы не закричать от боли в руке.
- Ты, верно, знаешь, что это? Формулы сильнодействующих ядов, а не просто реакции. Для чего они тебе, а? Ты ведь не сам отравиться решил, а кого-то из нас? Пока молчи. Сам ты понимаешь, что это, Мори научил, благо. А вот сам их составить ты бы не смог, ты либо прикидываешься, либо на самом деле идиот… А вот теперь можешь сказать последнее слово, на прощание. Ты ещё слишком мал, чтоб быть ценным.
Кое осела, скатилась вниз по стене. Из ее глаз полились слезы. Мори побледнел, задышал судорожно, глубоко, будто это ему сказали прощаться.
А Дазай, явно готовый к такому исходу событий, поднялся и так светло глянул на наставника и девушку, что всем не по себе стало.
- Спасибо, люди. - Тихим, чуть дрожащим голосом произнес подросток.
И пошел, вслед за боссом.
Ацуши не последовал за ними, остался, дабы услышать план действий доктора, но тот, по-видимому, ещё не отошёл.
- Как нам быть? - Словно эхо, раздался голос девушки.- Осаму, если его будет пытать наш босс, все расскажет, выдаст нас всех… Ему, конечно, тоже будет несладко, но хоть какое-то снисхождение, а мы? Огай, что будет с нами?
- Помнишь, Кое, - Мори начал потихоньку отходить от шока.- ты год назад говорила, что мальчика надо направить на верный путь и тогда он будет либо за нас, либо против нас? Я тогда поразился твоей мудрости, спокойствию. А сейчас, что произошло? Если раньше мы боялись друг за друга, то теперь ты думаешь о том, как спасти собственную шкуру.
- Но Огай!.. - перебила она доктора.
- Озаки, все хотят жить. Сама говорила, тогда мне было страшно, тогда я боялся помочь ему из-за босса, тогда я первый раз предал его.
- А он, Огай? Он может отомстить, предав нас…
- Нет, молчи!
Кое замолчала, а Мори продолжал.
- Осаму был на нашей стороне, а это значит, что босс не выпытает ничего. Будь спокойной…- Он сказал это с некой насмешкой. - Но, я очень переживаю за ребенка. Босс не убьет его, нет, он придумает что-то страшнее. И как бы то ни было, мы обязаны спасти мальчишку.