— Вы знакомы с Иисусом Христом? — спросил я.
— Христос не любит меня, — вздохнул фюрер. — Он считает, что необходимо было предварить испытания, которым я подвергал мир, собственными страданиями.
В этом ведь и смысл христианства — пострадать первому… Страдание как искупление! Теперь я готов к этому, ибо служу Добру…
— Из Савла в Павла, — заметил, усмехнувшись, я.
— Вот именно, — печально подтвердил Гитлер.
Иногда фюрер сравнивал себя с Наполеоном.
— Но у Бонапарта средства достижения цели обычные: армия, пушки, интенданты, штыки… Я же пытался поставить на службу Немецкой Идее потусторонние силы.
— И что же? — спросил Станислав Гагарин.
— Не получилось, — сокрушенно, но с чувством смирения произнес фюрер.
Гитлер говорил:
— Существует посвящение в жрецы Зла, равно как и служение Добру. Земная моя судьба сложилась под черной невидимой звездой Дьявола, в которого я, тем не менее, не верю. Любое зло — дело рук человеческих… Хотя в первооснове — происки Конструкторов Зла и ломехузов!
— Резонно, — согласился я с вождем рабочей партии. — Но вам понадобилось уйти в мир иной, чтобы осознать бесперспективность Зла.
Меня ободряли и такие слова Гитлера:
— Хорошо понимаю тяжесть и даже неподъемность поставленной вами перед собой задачи — рассказать обо мне правду. Но ради Бога — ни малейшим образом не оправдывайте меня! Тому Гитлеру, которого знает мир, прощения нет и быть не может.
Нынешний Гитлер — иной. Тот, прежний, пытался преобразить мир через ложную идею о том, что цель оправдывает средства. И жестоко ошибся, как роковым образом ошибались и до и после него, увы…
Так говорил, исповедуясь, посланец Зодчих Мира.
Что мне оставалось делать?
Я записывал высказывания фюрера, полагая, что грядущие события помогут мне глубже узнать вождя немецкого народа, который некогда в большинстве своем, ни в чем не сомневаясь, пошел за Гитлером.
Почему так поступили умные и работящие немцы — не знал никто, хотя тысячи философов, писателей, публицистов и политических деятелей пытались до меня и пытаются вместе со мной ответить на этот вопрос.
Впрочем, мне, видимо, тоже не найти ответа.
— И не пытайтесь, — мягко и настойчиво убеждал меня германский канцлер. — Ни мировой славы, ни писательского профита — вам это не принесет. Да и нет отгадки, нет пояснения к волнующему вас феномену, никто, включая меня, не даст вам ответа, не объяснит и собственные мои поступки. Ведь все мы младенцы, слепо передвигающие кружочки гераклитовых шашек.
Так говорил Адольф Гитлер.
Мне помнилось утверждение Гегеля по поводу того, что великие исторические личности — князь Олег, Александр Македонский, Чингиз-хан, Наполеон Бонапарт, Иосиф Сталин и, разумеется, Адольф Гитлер — действовали исходя из принципиально новых параметров, руководствовались вовсе не спокойным, упорядоченным ходом вещей, освященным существующей системой… Нет, они вдохновлялись источником, скрытым от глаз непосвященных, заражались энергией от «внутреннего духа Земли, который стучится в нее, словно в скорлупу, и взрывает ее».
К подобным людям, учит создатель диалектики, глупо подходить с меркой общечеловеческих ценностей, смешно прикладывать к ним расхожие категории скромности и милосердия, человеколюбия и смирения.
Ибо необъемному великану приходится порою, говорит Гегель, раздавить ненароком бедный, невинный цветок, походя разрушить нечто на проложенном для него неведомой нам целью пути.
«Ладно, — думал я, освобождаясь иногда от мыслей о фюрере и трудностях, возникших у сочинителя при формировании его нового образа, — с Адольфом Алоисовичем я как-нибудь со временем разберусь… Ведь он прибыл в Россию для практических дел, вовсе не туристом. По делам и будем судить его определенную Зодчими Мира добрую ипостась.
А вот что мне с собственным двойником прикажете делать?»
Глава шестая
ДВОЙНИК ПАПЫ СТИВА И ПОСЛЕДНИЕ МИРНЫЕ ДНИ
Шестого мая 1993 года я побывал у двух главных редакторов — «Юридической газеты» и «Советской России».
Олегу Александровичу Финько, который одним из первых отозвался на мою просьбу поведать читателям о «Русском сыщике» и с лета прошлого года печатал беседы со мной на эту тему, подписал роман «Вторжение», а затем рассказал о «Вечном Жиде» и о том, как работаю над третьим романом, где действует фюрер германского народа и генсек рабочей партии.