Читатель, конечно, догадывается, что этот юноша был Ферох.
Мы потеряли Фероха из виду в тот момент, когда, направляясь вместе с жандармами к шимранским воротам, он говорил: «Пойдем к командиру, там все разъяснится». Сторожившие его с самого утра жандармы гнали его перед собой.
Тихо подвигаясь вперед, Ферох мучительно думал о своем. Он спрашивал себя:
«Что им нужно? Если только ограбить, тогда зачем столько ходьбы? Взяли бы да там же раздели и отпустили бы. Нет, у них другая цель!»
Но какая у них цель, Ферох догадаться не мог.
Сопротивляться им и пытаться бежать было бесполезно: при нем не было оружия. Да и как бежать, когда они на лошадях: сейчас же настигнут и схватят.
У шимранских ворот Ферох решил остановиться.
Но жандармы тотчас же крикнули:
— Пошел по городскому рву!
Дул ветер, было темно. Ферох ничего не видел перед собой. Через четверть часа пришли к воротам Дервазэ-Доушан-Тапэ.
Но здесь жандармы выяснили, что надо идти дальше. И опять повели его по городскому рву к Дервазэ-Дулаба. Еще через четверть часа они добрались до этих ворот.
Ферох говорил сам с собой:
«Вероятно, квартира командира здесь. Сейчас расспрошу его толком и потребую объяснения».
Но оказалось, что он ошибся. Жандармы приказали идти дальше — к хорасанским воротам.
Что было делать? Ферох пошел.
Иногда в темноте ноги его натыкались на камень, и он падал на землю.
Наконец они добрались до Дервазэ-Хорасан. Здесь уже не было видно жилья. Хорасанские ворота находятся на юго-восточной окраине Тегерана, где мало кто живет.
Шагах в пятистах от ворот Ферох разглядел в темноте ночи какой-то черный предмет. По ржанию лошадей и их движениям, от которых всякий раз принимались звенеть бубенцы, Ферох понял, что это, должно быть, почтовая карета или другой почтовый экипаж.
«Может быть, это фургон с пассажирами, — подумал он. — Как только подойдем, закричу и избавлюсь от этих жандармов».
Но, когда подошли, он увидел карету, возле которой дежурили еще двое всадников. Едва туда долетел топот коней сопровождавших его жандармов, дверца кареты открылась, из нее вышел офицер и сказал:
— А мы уже почти отчаялись. Думали ехать.
Один из жандармов выступил вперед и, вытянувшись и приложив руку к козырьку, доложил:
— Дженабе раис! На шимранской дороге его взяли. Вели мимо всех ворот. Подойдя к растерянно стоявшему Фероху, офицер сказал:
— Вас, вероятно, удивили все эти неожиданные для вас действия. Я вам объясню. По приказу главного начальника вы считаетесь беглым, мне приказано вас арестовать.
— По-видимому, ага, вы ошиблись, — начал возражать Ферох. — Я никогда не имел никакого дела с жандармским управлением. Что я откупщик налогов, или почту на перевале ограбил, или губернскую казну? В чем дело? Я просто безработный молодой человек, зовут меня Ферох.
Офицер сказал:
— Вот именно Фероха-то нам и надо. Приказано его арестовать и отправить в Келат.
Услышав эти слова, Ферох так и подскочил:
— Ага, да что я такое сделал, чтобы меня арестовали? Почему я должен отправиться в Келат?
Он вдруг вспомнил вчерашних, окруженных жандармами арестованных, которых он встретил на улице. Несмотря на темноту, он узнал ехавшего с ними офицера.
— Ну, больше нам не о чем разговаривать, — сказал офицер. — Извольте подчиниться и вместе с другими арестованными отправляться в Келат. Вы должны еще радоваться, что я вас отсюда до Хатунабада в карете довезу. Ну, а дальше пойдете пешком, да еще без сапог и без гивэ.
Ферох почти сходил с ума. Офицер говорил с ним так, как говорят с грабителями и убийцами.
Ферох решил бежать и уже сделал движение, чтобы кинуться в сторону. Но в эту минуту кто-то из жандармов сильно ударил его нагайкой по плечу, и несчастный Ферох присел от боли и слабости.
Тогда, по приказанию офицера, двое жандармов втащили его в карету. Это было около четырех часов пополуночи. Карета покатилась по хорасанской дороге.
Ферох сначала молчал. Через полчаса он начал умолять офицера отпустить его: он знал, что силой ему не удастся вырваться из их рук, и сказал себе: «Может быть, он сжалится надо мной и отпустит!»
Но офицер был не из тех, кого можно легко разжалобить. Он не придавал мольбам Фероха никакого значения и все отговаривался «службой» и приказом начальства. Он только сказал ему:
— Ты, видно, в жизни слишком заносился, много о себе воображал, что вздумал связаться с ашрафами. Вражду с ними затеял. Ну, вот и добился. Теперь они не хотят, чтобы ты оставался в Тегеране, и по приказу одного из них тебя посылают в Келат. Но я обещаю тебе, что в ближайшем будущем выйдет приказ о твоем освобождении, и ты из Келата вернешься. Однако это будет возможно только при условии, что ты бросишь все свои шутки и спокойно пойдешь в Келат плечом к плечу со своими будущими товарищами.