К кому обратиться, где искать защиты?
Он думал, что Ферох о нем позабыл и, должно быть, забыл о его матери и жене брата. Кто знает, может быть, за это время они умерли с голоду. Мысли его путались, у него начиналось легкое помешательство.
Однажды дверь его тюрьмы снова открылась в необычное время, и он увидел двух вооруженных ажанов, вызывавших его из камеры.
И Джавад еще раз поддался обману. Думая, что следствие выяснило его невиновность и что его выпускают, он быстро вскочил. Но у него началось такое головокружение, что он повалился на землю. Ажаны тотчас подскочили к нему, подняли его и, так как от слабости он не мог двигаться, взяли его под руки и потащили через двор тюрьмы к воротам. Его вывели на площадь перед зданием назмие.
Здесь Джавад увидел человек двадцать ажанов, стоявших таким образом, что образовался круг, а внутри круга — сепайэ, нечто вроде высокого табурета, только с тремя ножками, и возле него еще двух ажанов, державших в руках плети, перевитые проволокой. Возле ажанов толпилась кучка женщин и мужчин — праздные тегеранцы собрались для развлечения: посмотреть, как его будут бить. Его приговорили к ста плетям.
В глазах Джавада потемнело. Такой глубины подлости и зверства он не мог себе представить.
Он — и плети. Это было так далеко одно от другого! Жалобы? Стоны? Разве услышат их окаменевшие сердца?
Сегодня — нет. Но придет день, когда виновники всех этих страданий будут растоптаны и стерты в порошок, придет день, когда они будут кланяться с виселицы.
Джавад не мог идти. Те же двое ажанов дотащили его до середины площади. Он был не в силах сопротивляться.
Они привязали его к сепайэ и сняли с него рубашку.
Перевитые проволокой плети в руках двух ажанов поднялись и опустились на спину несчастного юноши. Джавад не кричал, потому что он еще раньше потерял сознание.
Тридцать девять раз опустилась плеть, как вдруг из толпы женщин раздался громкий крик:
— Это мой сын! Мой Джавад! Значит, мой сон был верен, арестовали его!.. Ой, Джавад!..
И вслед за этим какая-то женщина кинулась на середину площади, точно хотела освободить Джавада. Кто-то из ажанов сильно ударил ее в бок прикладом ружья, и она упала без чувств.
Некоторые из зрителей захохотали и похвалили ажана: «Ну, и ловкий же парень». Другие от стыда опустили головы. Поистине, такая дикость не встречается даже у хищных зверей.
Через полчаса Джавада оттащили в назмие. Тело его было все изранено. Из глаз его текли слезы. В назмие его отнесли в больницу и положили в палату.
Джавада вырвало, и в подставленном ему тазу оказалось много крови.
Глава тридцать вторая
ОБРУЧЕНИЕ
Под вечер того же дня в доме Ф... эс-сальтанэ собралось большое общество гостей: дам и мужчин. Конечно, дамы собирались отдельно, в эндеруне, а мужчины в саду, возле бируни. Связь и общение между этими двумя группами поддерживались только через наших старых знакомых Хасан-Кули и Реза-Кули, иногда подходивших к зданию эндеруна.
Вдоль стен большого зала эндеруна были расставлены столики со всевозможными европейскими и персидскими лакомствами. Двери и окна были открыты настежь. За столиками сидели дамы в платьях всех цветов и оттенков: одна в лимонном, другая в померанцевом, третья в голубом, четвертая в темном с красными рукавами и так далее — не был, кажется, забыт ни один цвет. Те, что помоложе, были в кружевных чаргадах на головах; у тех, что постарше, чаргады были старинные, сердцевидной формы, так что для любителей геометрии головы этих дам, при взгляде сверху, представили бы любопытное зрелище треугольников, построенных не из прямых линий, а из дуг.
Дамы болтали. Одна рассказывала соседке о своей любви, другая хвастала новой службой мужа, две молоденьких дамы говорили о своих новых подругах, европейках и армянках, и о том, как они живут, и очень их жалели; были и такие, что говорили о силе молитвы Молла Ибрагима Иегуди и о прекрасных результатах, которые получаются от взгляда на камень, и подробно описывали форму камня и какая на нем была трещина. Одна жаловалась на испорченный нрав своего мужа, который, вместо того чтобы пользоваться женщиной, которая, казалось бы, самим создателем уготована для мужчины, предается увлечению лицами, совсем для этого не предназначенными. И прибавляла:
— От вас мне нечего скрывать: каждый раз, как я ему что-нибудь об этом скажу, он меня бьет.
Одна молоденькая девушка, только что обрученная, рассказывала подруге о своей любовной переписке с женихом:
— Я ему так написала, в таких выражениях, прямо все свое чувство вложила.