Вверх и вниз, это продолжалось безжалостно. Удары громко хрустели и стихли только тогда, когда движение ее сестры наконец прекратилось. Кайла посмотрела вниз на причудливое зеркальное отражение своего собственного надломленного выражения лица, чувствуя тошноту.
Хершел был близок к кульминации; наблюдать за всем этим зверством вблизи и лично было извращенным удовольствием.
- Ты еще не закончила! Засунь это в нее, она все еще жива! Сделай это сейчас, или отправишься к змее, Кайла! Сделай это сейчас, или ты пожалеешь об этом, я обещаю тебе!
Она поколебалась еще мгновение, прежде чем набраться мужества, чтобы совершить злой и эгоистичный поступок. Она нажала на спусковой крючок инструмента и закрыла глаза, двигая его вперед так сильно, как только могла. Она почувствовала, как мощная спиральная часть зацепилась за кость среди других смертных тканей.
- П-п-помоги-и-и!
Ханна застонала, как будто только что проснулась в огне.
- Поч-ч-ч-ч-че-е-е-м-м-м-у-у-у-у!
- Мне очень жаль! Прости, Ханна! - закричала Кайла, встревоженная звуками, которые она издавала.
Ханна не остановилась. Когда Кайла открыла глаза, она увидела, как сверло наполовину вошло в ее пазуху, в то время как кровь и сопли брызнули во все стороны. Она была близка к безумию из-за продолжительности ужасной работы; мания теперь кипела в ней, когда она манипулировала вращающейся сталью, танцуя вверх и вниз.
- ПРОСТО УМРИ! ПРОСТО, БЛЯДЬ, УМРИ, ПОЖАЛУЙСТА! - взвизгнула она, вынимая рабочий инструмент из измельченной носовой воронки и вместо этого вставляя его в глазное яблоко.
Она надавила изо всех сил, заставляя поток крови вырваться из глазницы. Хершел взорвался вместе с лицом Ханны и издал удовлетворенный звук глубокого облегчения.
Кайла почувствовала, как заполненные запекшейся кровью бороздки дьявольского сверла терлись о точильные дуги орбитальной кости, когда Ханна потеряла всякое движение.
Борьба закончилась, она больше не дышала.
Кайла была истощена, истощена как физически, так и эмоционально, навсегда покрытая шрамами.
Она почувствовала странный голод и тошноту, охватившие ее, прежде чем у нее закружилась голова, чувство дезориентации. Когда она рухнула в лужу горячего, красного и слизи, которая окружала ее мертвую сестру, последнее, что она увидела, было то, что она сделала. Первобытное искаженное лицо, которое раньше рассказывало ей секреты и шутки, теперь стало просто кровавым воспоминанием.
Когда Кайла очнулась, она была в больнице, лежала на приподнятой кровати. Ее мать и отец сидели рядом с ней, когда она начала приходить в себя. Они сидели рядом с ней, благодарные за то, что их маленькая любимица была в целости и сохранности. В их зрачках была пронзительная боль. Они, без сомнения, ждали, когда она объяснит им, что ей известно о местонахождении Ханны. Придя в себя и поговорив несколько минут с родителями, она начала вспоминать совершенное ею богохульство.
Она вспоминала каждый жестокий удар, который приводил ее доброе лицо в состояние бессмысленности. Она помнила, как спиральный наконечник сверла вонзался в нее до такой степени, что не мог изменить ее жизнь. Она вспомнила рубиновое излияние юной сущности ее любимого двойника, вытекающее, как из лопнувшей трубы. Последнее ужасное изображение ее перевернутой носовой раковины и ее бывшей функционирующей глазницы, которая превратилась в тревожную лужу крови.
Когда все это нахлынуло на нее, она начала избегать этого. Она знала: Хершел был прав; она никак не могла объяснить, что сделала со своей сестрой. Она оставила своего лучшего друга, свою собственную плоть и кровь, беспорядочную кучу пережеванного человечества. Тюрьма не пугала ее так сильно, как то, как они будут смотреть на нее; она чувствовала себя невероятно одинокой и непоправимо искалеченной.
- Где Ханна? - спросила она, не зная, что еще сказать.
Для нее вести себя так, будто она ничего не помнит, было намного лучше, чем сказать правду. Это был единственный вариант избежать ловушки в ее собственной лжи.
Ее мать и отец смотрели на нее с сокрушительным горем и разочарованием. Они скрывали это достаточно хорошо, чтобы она не узнала об этом – если бы не знала правды. Ее мать так сильно прикусила губу, что чуть не пустила кровь. Она изо всех сил сдерживала слезы.
Прежде чем кто-либо из них успел ответить на ее вопрос, в палату вошла медсестра.
- О, слава Богу, ты наконец очнулась, чудесно. Нам просто нужно провести еще несколько тестов, а после этого полиция задаст Кайле несколько вопросов. Мама и папа, это будет нормально? Не могли бы вы пройти со мной всего на пару минут? Потом, я обещаю, вы сможете видеться с ней столько, сколько захотите.