- Но это лучше, чем быть мертвым, верно?
- Медицинская комиссия, похоже, так не считала; решено было немедленно прекратить лечение. Говорили, что все оставшиеся запасы препарата были уничтожены вскоре после того, как были обнаружены изнурительные побочные эффекты. Эдмон стал единственным и неповторимым получателем - дар и проклятие одновременно. Так что, лучше, чем быть мертвым? Лоуренс, уверяю тебя, если работа здесь хоть что-то тебе даст, это поможет тебе осознать, что есть много вещей хуже смерти.
Хершел закрыл папку и снова обратил свое внимание на камеру.
- За все годы, что он здесь, никто ни разу с ним не связался. Именно так он жил в доме своей матери. Просто гулял, пустой идиот, лишенный каких-либо общих человеческих черт, кроме глубоко укоренившейся, почти инстинктивной любви, которую он испытывал к своей матери.
- Бедная женщина, она думала, что у нее наконец-то будет кто-то, с кем она сможет провести свою жизнь, и врачи в конечном итоге создали этого урода.
- Точно, и нападение приковало ее к инвалидному креслу, так что самые простые жизненные задачи стали для нее невыполнимыми. В докладе описано, как стало рискованно для любого человека приходить в дом. Эдмон становился очень взволнованным, и, в конце концов, они вступали в конфронтацию с ним без всякой причины. Он защищал территорию - как собака - когда дело касалось его дома и его матери. Нападения были настолько жестокими, что его мать была вынуждена запереть его в его комнате, как и то, на что ты сейчас смотришь на самом деле. Всю свою жизнь он был заключен в тюрьму, независимо от его местонахождения. Это все, что он действительно видел.
- Это все еще не объясняет, почему он здесь, он убил людей, на которых напал?
- Я как раз подхожу к этому. Будь терпеливее, черт возьми, - холодно сказал Хершел.
- Прости.
- До его 27-летия не было ничего такого экстремального. У двери появился мужчина, якобы из клиники, которая помогла его матери забеременеть. Он попросил впустить его внутрь, чтобы поговорить с ней. Она позволила, любопытствуя, почему кто-то из гребаного банка спермы решил связаться с ней спустя столько времени. Он объяснил, что именно он позвонил ей в тот роковой день нападения. И сказал, что он больной извращенец. Он сказал, что подделал имя донора в ее документах.
- Что? - ошеломленно ответил Лоуренс, сидя на краешке стула.
- Это была его сперма, а не человека, который, кстати, просто оказался абсолютным гребаным маньяком, и он случайно решил записать его в ее анкету. Он был донором, но не ее донором.
- Господи, в этой истории больше неожиданностей, чем в пакетике мятных леденцов.
- Ну, в этом нет ничего освежающего, от этого они становятся только более кислым. Итак, его настоящий отец, человек из клиники, находится там только из-за десятилетий вины, и он действительно понятия не имеет, во что превратился Эдмон. Он только знает, что никогда не встречал своего сына, и наконец-то пришло время.
- Да-а-а, и?
- Итак, он идет в спальню, где его заперла мать, и... правильно, когда он заходит внутрь, она захлопывает дверь и заманивает его в ловушку.
Эдмону не потребовалось много времени, чтобы приступить к делу. Он вытащил его сердце из груди голыми руками и разорвал его пополам, как лист бумаги. Он согнул спину своего отца таким образом, что выражение лица, наклоняющегося назад, стало слишком буквальным. Я видел фотографию – это без преувеличения, он сделал этого ублюдка похожим на арку "Макдональдса". Его сила просто колоссальна.
- Чувак, это... напрягает.
- Дело не только в этом, это еще даже не конец. В конце концов, заявилась полиция и попыталась взять Эдмона под стражу, но в итоге он убил трех полицейских, прежде чем был застрелен семнадцать раз. Единственный выживший из первоначального подразделения на месте происшествия сказал, что ему пришлось на самом деле перезарядиться после того, как в него всадили полную обойму, прежде чем он упал. И снова, каким-то образом, несмотря ни на что, он выжил...
- Как он убил трех полицейских?
Эдмон слегка повернул голову в сторону, открывая краткий образ размельченного, перемешанного мяса, которое доминировало на его лице. Его смирительная рубашка казалась неудобно тесной. Казалось, что его телосложение требовало размеров одежды, еще не изобретенных, но все же рубаха висела, натянутая на его огромное тело. Лоуренс вздрогнул и отвернулся, как и предполагал Хершел.