В момент его прибытия в ресторане обедала только небольшая группа посетителей. Три обкуренных цыпочки-хиппи сидели без обуви и в позе лотоса в комнате поменьше. Троица только что начала потягивать свой мисо-суп. Они пристально наблюдали; все немного занервничали после того, как вошел ужасного вида сумасшедший.
Марихуана, которую они курили, и пакетик жевательной резинки, который они жевали последние несколько часов только усугубили их паранойю. Сладкие угощения для кайфа только начали действовать – как вовремя! Почему он здесь? Это шутка? Вопросы, проносящиеся в их головах, независимо от правильного ответа, все еще оставляли их беспомощно застыть в причудливом сценарии. Им нужно было знать, было ли это ужасно так же, как аттракцион "Дом с привидениями" или как более реалистичный ужас. Они услышали, как колышется его плоть на искалеченной части лица, и их беспокойство достигло кульминации.
Эдмон указал на стакан с рыбой, его мерзкие мокрые пальцы размазали отвратительное покрытие по всей поверхности. Он бездумно постучал по нему, когда смесь арахисового цвета еще больше затуманила видимость.
- Я сказал, вон! Вон! - закричал шеф-повар, обходя витрину и становясь так, словно хотел поравняться с ним.
У парня были яйца, массивные камни, в большинстве случаев его агрессия помогла бы отогнать незваного гостя или угрюмого клиента. Поначалу Эдмон никак не отреагировал на появление шеф-повара, но когда его рефлексы сработали, реакция была быстрой и безжалостной.
Шеф-повар нанес удар с разворота в голову Эдмона, но у него не было шансов достичь цели. Он был обречен еще до того, как стал угрозой.
Заросшая рука Эдмона легко обхватила его ногу, сминая и сжимая ее, пока она не превратилась в просто сочащийся комок костей, кожи и влаги. Рубиновые кости ужасно раскололись, пронзив его легкие ботинки. Он упал на пол, крича в агонии, и медленно поплелся обратно за главный прилавок.
Пока шеф-повар пребывал в шоке, Эдмон разбил стеклянную витрину перед собой и сунул в ладонь большой шарик, который представлял собой смесь сырого тунца и лосося. Он размял его и вставил мягкий по текстуре комок в свое болтающееся, сморщенное отверстие для кормления. Брызнула слюна, и влажные куски кашицы, которые он не смог проглотить, упали на пол под ним.
Он обратил свое внимание на трех девушек-хиппи, когда они направились к двери. Он протянул руку сквозь разбитое стекло и снял массивный тесак с разделочной доски.
Когда испуганные подростки попытались гуськом выбраться наружу, Эдмон прицелился тесаком. Запуск фастбола, калибра Роджера Клементса[4], отправил лезвие в полет с неумолимой проекцией. Он приземлился прямо в центр лица первой девушки, вонзившись до середины ее мозга. Она упала, налетев спиной на своих медитирующих подруг-вегетарианок, сбив их с ног, как кегли для боулинга.
Он поставил свою ногу размером Шакa[5] на хрупкую грудь девушки, в которую попал нож. Его нога вдавилась ей в грудину, издавая тошнотворный хруст, и рухнула внутрь. Он потянул за ручку, вынул запятнанную сталь и снова поднял ее. Одна из двух упавших девушек начала подниматься на ноги, поэтому он пронзил ее следующей. Он глубоко вонзился ей в плечо и наполовину прошел сквозь деревянную стену, пригвоздив ее к ней.
Она кричала, как сумасшедшая, прибитая к доскам позади нее. Ее голова была повернута набок, оставляя ее наблюдать за своей единственной оставшейся подругой, когда Эдмон наклонился и схватил ее за волосы. Он потащил ее обратно к маленькому столику, за которым так приятно начался вечер, и схватил со стола перед собой палочку для еды, которая больше походила на зубочистку, когда он держал ее в руке.
Он вставил ее ей в ухо и надавил пальцем на кончик, убедившись, что палочка вошла как можно глубже. Она дрожала и плакала, пока не появилась вторая палочка. Она подняла руку, но это плохо смягчило удар. Он одновременно пронзил ее руку и вонзил вторую палку ей в лоб. Вырвал ее обратно, и ее окровавленная рука безвольно упала, прежде чем он снова загнал ее обратно.
Часть мозга, которую он пронзил, должно быть, имела какое-то отношение к речи, потому что ее вокальные вопли немедленно прекратились.
Он продолжал вводить палочки в ее голову под разными углами. По мере того как он продвигался вперед, ей становилось легче, она видела свет. К концу, голова девушки было больше похоже на игру в Кер-Планк, чем на человеческий череп. Сам, будучи живой версией Пинхеда, Эдмон неосознанно создал деревянную версию легендарной иконы ужасов Клайва Баркера.