Эдмон снова обратил свое внимание на кричащую девушку, прибитую к стене мясницким ножом. Он обхватил ее челюсть тремя своими выпуклыми, похожими на сосиски пальцами.
Он схватил ее мертвой хваткой, указательным и средним пальцами держа ее коренные зубы, в то время как его большой палец крепко зажал ее подбородок.
Ее язык метался в разных направлениях, как у ребенка, бегущего с бенгальским огнем. Его мышцы запульсировали, прежде чем он дернул назад, полностью оторвав нижнюю челюсть и бросив ее в небольшой пруд с кои.
Голодная рыба начала возбужденно кружиться, кусая сырое мясо, как дикари, создавая смену ролей в ресторане.
Эдмон продолжил удар кулаком по открытой области горла, которую он только что создал; отвратительный хруст заставил девушку замолчать и ссутулиться. Она оставалась на ногах даже после смерти из-за массивного стального лезвия, пригвоздившего ее к стене. Вес ее тела заставил лезвие врезаться глубже и источать поток красного цвета, в котором можно было бы принять душ.
Эдмон снова переключил свое внимание на шеф-повара. Он все еще слышал слабое всхлипывание, доносившееся из-за пластиковых заслонок, отделявших кухню от столовой.
Он лежал, держась за ногу, на клетчатом кафельном полу, когда Эдмон вошел внутрь. Шеф-повар свирепо посмотрел на него и сплюнул, ругаясь на своем родном языке.
Эдмон схватил его за шею и выгнул спину над раковиной так, чтобы его голова была обращена к нему. Шеф-повар, казалось, мог потерять сознание от страданий, которые его одолевали, глаза мерцали в его голове, словно свет, который то включали, то выключали.
Эдмон потянулся за большой кастрюлей с маслом, которая стояла на плите рядом с ними. Он посмотрел на все еще шипящую и лопающуюся от переизбытка жидкость, пододвигая ее поближе к шеф-повару, и небрежно вылил тонкую струйку в рот, большая часть которой, казалось, стекала по нему, прежде чем она начала заставлять его лицо дымиться и покрываться волдырями. Слой за слоем прожигаясь насквозь, более светлая кожа приобрела болезненный красный цвет. Он подавился и поперхнулся, когда Эдмон продолжил выливать оставшуюся жидкость, похожую на лаву.
Большая часть плоти у него во рту обгорела, когда Эдмон потянулся за второй кастрюлей. Шеф-повар прекратил всякое движение – защита была ослаблена, и его дыхание стало слабым. Эти факторы облегчили ему задачу вылить всю дополнительную кастрюлю ему в пищевод, почти не пролив ни капли мимо. При втором заходе масло глубоко проникло ему в горло и, в конце концов, прожгло зияющую дыру в задней части. Масло, вытекшее из только что опаленного отверстия, лениво стекало в раковину под ним. Эдмон поднял безжизненное тело шеф-повара и бросил его на освещенный гриль, прежде чем выйти. Он вышел из кухни под сводящий желудок звук горящей человеческой кожи позади него.
Когда Эдмон наконец закончил с "Токиo экспрессом", интерьер выглядел так, будто почти каждый дюйм был украшен самым жутким декором Хэллоуина всех времен и народов. Когда Хершел смотрел на это, он знал, что разворачивающийся хаос, который он наблюдал, был всего лишь образцом того, что должно произойти. Он еще даже не видел, как он добрался до подростков. Он не мог позволить ему остановиться на этом...
Он вошел в ресторан, быстро перевернул табличку "открыто" на "закрыто" и опустил все жалюзи. Им повезло, что никто не видел развернувшуюся внутри бойни, район был пуст еще до того, как появился Эдмон.
Он подивился хаосу, который создал Эдмон, двигаясь к дальнему концу ресторана, прежде чем переубивать всех. Он почувствовал странный запах внутри закусочной, что-то, с чем он не был знаком.
Шипение гриля заставило его вернуться на кухню, чтобы убедиться в этом. Было бы чудом, если бы кто-нибудь спасся от этой резни.
Войдя на кухню, он наткнулся на труп шеф-повара. Он был неподвижен - пузырящийся и обожженный. Это было пожароопасно; он не хотел, чтобы полиция или пожарные появились, чтобы положить конец хаосу Эдмона так рано. Насторожившись, он оттащил тело от решетки и выключил фритюрницу. Все в порядке, Бедлам все еще был на свободе.
Внезапно он услышал шум, похожий на чей-то кашель в конце коридора. Он достал револьвер из внутреннего кармана пальто и медленно приблизился, пока не наткнулся на дверь мужского туалета. Он осторожно открыл ее, заметив пару ног под центральной стойкой.
Хершел тихо переместился в кабинку в дальнем левом углу туалета, которая находилась прямо рядом с раковинами. Когда обитатель кабинки выйдет, он попадет прямо к нему, пуля будет последним, что он увидит. Но это был не тот случай; когда в туалете спустили воду, мужчина в одежде повара вышел из кабинки и не вымыл руки, хотя табличка на стене требовала: ВНИМАНИЕ: ВСЕ СОТРУДНИКИ ДОЛЖНЫ ВЫМЫТЬ РУКИ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВЕРНУТЬСЯ К РАБОТЕ.