Глупый ход. Он ловит меня прежде, чем успеваю сделать два шага. Он обхватывает меня за талию и приподнимает над землей. Я бьюсь и брыкаюсь, пытаясь поднять каблуки достаточно высоко, чтобы ударить его.
— Анджелина. Анджелина. Ого.
Да, я ударила его коленом по яйцам.
Он реагирует, но не так сильно, как я надеялась. Я вцепляюсь ему в глаза, как нас учили при самообороне. Ногтем царапаю кожу его щеки, но он хватает меня за запястья и тянет их за спину.
— Ладно, ладно. — А потом он словно пытается не рассмеяться, отчего во меня поднимается гнев. — Детка, пожалуйста, перестань драться. — Я определенно слышу смех в его голосе.
— Это не смешно, — рычу я, снова ударяя пятками по его голеням.
Он отскакивает назад, все еще держа меня за скованные запястья.
— Я знаю, что это не так. Знаю. — Мы продолжаем бороться: я брыкаюсь, он уворачивается. — Ты так чертовски очаровательна и заводишь меня, когда дерешься. Прости, прости. Пожалуйста, Анджелина. — Он поднимает меня и усаживает на капот машины, втискиваясь между моих ног. Он все еще держит меня за запястья, но вместо того, чтобы бороться, собирается обнять меня. По крайней мере, я думаю. Он прячет лицо в моих волосах и глубоко вздыхает.
И замирает.
Я застыла. Не знаю, что делать, черт возьми.
Он утыкается носом мне в шею, касаясь щетиной моей щеки. Наше дыхание смешивается в коротких вздохах. Клянусь, я слышу, как наши сердца бьются в унисон.
Он ослабляет хватку на моих запястьях и медленно отстраняется, словно проверяя, убегу ли я снова.
Я отдергиваю руку и изо всех сил бью его по лицу.
Он не выглядит удивленным. Похоже, он предвидел это и решил оставить все как есть.
У меня на глаза наворачиваются слезы, и я бью его во второй раз.
И снова он мне позволяет.
И теперь он выглядит виноватым, вместо того чтобы смеяться.
Слезы текут по моему лицу.
— Расскажи мне, что произошло, — требую я, ударяя по нему ладонью. — Ты привел меня к в-вампиру? Почему?
— У Фокса тоже есть сверхъестественные способности. Он может стереть чью-то память.
— Но почему… — все так сюрреалистично, у меня закружилась голова. Я практически слышу, как все встает на свои места. — Авария. Твои сверхспособности. Ты не хочешь, чтобы я помнила. Ты привел меня к вампиру, чтобы стереть мою память.
Он закрывает глаза и прижимается лбом к моему лбу.
— Да.
— Кто ты такой, Джаред? — Мой голос срывается. — Не вампир.
Если уж оставаться до конца честной с собой, я поняла, что ужасно боюсь услышать его ответ.
Он кладет свою большую ладонь мне на шею. Не угрожающе — успокаивающе. Большим пальцем выписывает по моей коже крошечные круги.
— Оборотень — вервульф.
— Оборотень? Это… это невозможно.
Он моргает, и его глаза загораются внутренним огнем. Типа, серьезно, они светятся.
— Нет, — я не то задыхаюсь, не то стону. — Я схожу с ума.
— Нет, не сходишь. Ты — само совершенство. Это я урод.
Мой разум словно затуманен.
— Итак, твои сверхспособности…
— Скорость. Сила. Суперисцеление. И иногда… я становлюсь волосатым.
— Волосатым?
— Я превращаюсь в волка.
— О боже. — Мы стоим здесь и обсуждаем невозможное: вампиров и оборотней, — но во всем этом есть смысл. Мне бы хотелось убежать с криком, но его честность успокаивает меня.
— Но ты ничего не должна узнать, Анджелина. — Я слышу разочарование в его голосе. Воспоминание о том, как он швырнул стол в вампира, вспыхивает снова. Уровень насилия там вызывал у меня отвращение. Но несмотря на то, что именно он привел меня сюда, он также стал моим защитником.
Я все еще дрожу, и все становится только хуже с его признанием.
— Пожалуйста… просто отпусти меня. — Я говорю серьезно, но мысль о том, что он отпустит меня, а я сяду в машину и уеду, пугает меня еще больше. Я не хочу сейчас оставаться одна. Хотя именно он напугал меня, но в том, что он рядом, есть что-то особенное. Некоторое утешение. И я определенно заслуживаю большего объяснения.
— Я… не могу этого сделать, Анджелина. — У него напряженный голос.
— Тогда что ты собираешься со мной делать? — едва ли не шепотом спросила я.
— Даже не знаю. — Он подсунул руку мне под задницу и приподнял так, что я оседлала его талию.
Я машинально обняла его за шею, чтобы сохранить равновесие. Даже если захочу оттолкнуть его — прикоснуться к его телу мне довольно приятно.
— Отвези меня домой. — Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос не дрожал. Чтобы звучал требовательно, а не просящим. Потому что, несмотря на дрожь, мое тело оживало, жар нарастал везде, где мы соприкасались.