— Анжелина собирается поставить для нас полноценное шоу. Полный перфоманс, крутое выступление.
— Так стоп. Я просто думаю об этом, — бормочу я.
Талия наклоняется вперед с заднего сиденья.
— Сделай это! Я полностью за. На все сто процентов.
Дрожь возбуждения, с которой я заигрывала с тех пор, как впервые озвучила свою мечту вслух Джареду, вспыхивает, хлопая крыльями так быстро, что у меня перехватывает дыхание.
— Вы? Вы обе?
— Ты шутишь? — Реми смеется. — Я бы бросила школу и пошла за тобой куда угодно, лишь бы заняться этой работой. В одно мгновение. Если бы ты сказала, что мы поедем с этим шоу в тур по стране на автобусе «Фольксваген», я бы организовала распродажу выпечки, чтобы это профинансировать. — Она усмехается. — Я умирала от желания, чтобы ты сделала больше таких работ.
— Я тоже. — Талия хлопает меня по плечу. — Не могу дождаться! Когда мы начнем?
— Эм, ну, я должна найти нам помещение для репетиций. И для выступлений. Я хочу, чтобы это было постоянное шоу — не просто выходные или два, а каждые выходные. Что-то, что войдет в список развлечений в Тусоне. Что-то, на чем мы могли бы зарабатывать реальные деньги — платные выступления.
— Хорошо, тогда мне не придется беспокоиться о том, что кто-то будет стоять за кулисами, чтобы занять мое место, — говорит Реми, но в ее голосе слышится смех. — Было бы потрясающе. Мои родители умрут — они всегда говорили, что я никогда не заработаю денег как танцовщица.
— То же самое, — говорит Талия.
— Аналогично, — соглашаюсь я. — Давайте докажем, что они ошибаются.
Джаред
Я чувствую запах в тот момент, когда Анджелина входит в клуб. Вы можете сказать, что это невозможно в клубе, заполненном сотней движущихся, потеющих тел, но это правда.
Мои волчьи инстинкты включаются, и я кручусь вокруг, превращаясь в хищника, как только ее вижу.
О боже, на ней эти короткие шорты. И гребаный открытый топ. Такой, который завязывается прямо между грудей и не оставляет ничего для воображения.
Что означает только одно — она хочет, чтобы я отшлепал ее снова.
Жар клубится во мне, пробегает по позвоночнику. Я иду по клубу.
Она не волчица, но ее инстинкты все еще хороши. Она поворачивается в мою сторону, и мы встречаемся взглядами. Сегодня она заплела волосы в чертовы косички, красивые рыжие перья там, где обычно каштановые пряди.
Я сразу тянусь к ней. Она каким-то образом понимает, что именно я хочу, потому что подпрыгивает, ее легкое тело маленькой танцовщицы прижимается к моему, мускулистые ноги обхватывают мою талию.
— Привет, дамы. — Я подмигиваю ее подругам. — Я собираюсь временно забрать вашу девушку.
Одна из них вскидывает брови, а другая машет нам пальцем.
— Повеселитесь!
Я несу ее обратно в кладовую. Туда, где все это началось. Я молюсь, чтобы она не вспомнила, как мы расстались. Потому что сейчас хочу только, чтобы моя девочка была горячей.
Дверь не закрывается, но я несу ее за стопки коробок, где нас никто не увидит, даже если войдут.
— Детка, что ты надела? — рычу я.
Она ухмыляется, на ее красивом лице написано чистое удовольствие.
Я провожу руками по ее попке, по изгибам, между ног, под шортами.
— Я хочу, оставить отпечатки моих рук на этой попке, чтобы все видели. Ты этого хотела, детка?
Я покусываю ее плечо, провожу языком по мочке уха.
Она заливается сладким румянцем.
— Я не подумала об этом.
— Не подумала? — Я сильно трусь между ее бедер, заставляя ее влагу просочиться сквозь атласные трусики. — Но ты же знала, что тебя отшлепают, верно?
Она поднимает свое лицо, ее дыхание теплое на моем лице.
— О, я знала.
Черт, этот хриплый тон заставляет меня хотеть повалить ее на пару ящиков и вбиваться в нее, пока она не закричит.
Немного больше изящества, приятель.
— Ты усложняешь мне задачу, детка. Я очень хочу пометить тебя, чтобы каждый ублюдок знал, что ты принадлежишь мне.
Я ласкаю ее задницу обеими руками, разминая упругую плоть жесткой, собственнической хваткой.
В ее глазах мелькает неуверенность, и я проклинаю нашу гребаную ситуацию. Будь она волчицей, то была бы уже помечена. Навсегда.
— Но также не хочу смущать тебя. — Я позволяю ей медленно опуститься по моему возбужденному телу на ноги. — Так что, возможно, соглашусь на хороший, жесткий трах. И несколько шлепков там, где их никто не увидит.