— Тогда я поменяю замки.
— Ты этого не сделаешь, — она плюхается в потрепанное кожаное кресло рядом с моим столом. — У нас свидание в следующий вторник вечером.
— Я предан Софии, — я подмигиваю ей. Знаю, что у нее будут вопросы, но я отвечу на все. София сейчас – важная часть моей жизни, и мой публицист должен это понимать. Между моими книжными турами каждые две недели приходится возвращаться сюда, в Нью-Йорк. Я отказываюсь находиться вдали от Софии дольше этого срока.
— Ты женишься? — ее глаза загораются. — Можно я буду вместо твоего шафера?
— Если бы я собирался жениться, а это не так, выбрал бы шафером одного из своих братьев. Я сомневаюсь, что ты даже попала бы в список приглашенных.
— Ты кретин, — ее улыбка противоречит резкости слов. — Итак, если ты предан ей, но не собираешься жениться, что именно это значит?
— Я люблю ее, — говорю я убежденно. — Я влюблен в нее.
— Кто бы мог подумать в тот вечер, когда твоя рукопись стала общедоступной, что в будущем у нас будет такой разговор?
— Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди, — я откидываюсь на спинку кресла. — А теперь объясни, что у нас с тобой намечается на следующий вторник.
Глава 27
София
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в школу, чтобы читать книги вслух? — я содрогаюсь от этой мысли. — Публичные выступления – не мой конек, Николас.
— София, ты дизайнер линейки «Элла Кара», — он кладет обе руки мне на плечи. — Не думаешь, что тебе придется давать интервью или делать объявления в день запуска?
Я изучаю его лицо.
— Черт. Черт возьми. Я об этом не подумала.
Николас качает головой и смеется.
— Это средняя школа, София. Они устраивают вечер по профориентации. Я один из ведущих спикеров, и частью соглашения было то, что я останусь и прочитаю несколько глав «Причины действия».
— Эта книга вообще подходит для группы детей такого возраста? — я подозрительно смотрю на него. — Это ведь графический детектив, не так ли?
— Я гарантирую, что видеоигры, в которые они играют каждый день после школы, намного хуже, чем моя книга.
Мои оправдания заканчиваются.
— Я должна остаться дома и поработать над своими дизайнами.
Он терпеливо смотрит на меня.
— Я говорил с Габриэлем ранее, и он сказал, что ты опережаешь график.
У меня нет абсолютно никакого способа избежать этого.
— Если это важно для тебя, я сделаю это, но хочу, чтобы ты знал, что я враждебный читатель.
— Ты читала ту рукопись, которую я тебе дал, не так ли?
Читала, хоть и не планировала. Мой план с самого начала состоял в том, чтобы вернуть эту флешку Николасу, но я решила оставить ее себе. Знаю, что для него много значило то, что я вообще попросила эту книгу, поэтому я поклялась, что прочту ее до конца. Я почти закончила, и она даже более впечатляющая, чем я ожидала. Неудивительно, что Джо нажился на этом таким образом. Николас пишет с подкупающим напряжением в истории. Я не раз терялась в его словах.
— Я почти прочла, — признаюсь я. — Мне нравится. Я горжусь тобой.
— Ты гордишься мной? — он скрещивает руки на груди. — Я испытываю к тебе те же чувства, София. Твоя жизнь изменится, когда «Элла Кара» выйдет в свет. Моя единственная надежда – что ты не забудешь обо мне. Не оставляй меня позади глотать твою пыль.
— Я никогда не стану такой знаменитой, как ты.
Он отстраняется и смотрит мне прямо в глаза.
— Когда я с тобой, то просто хочу быть Николасом. Я не хочу быть знаменитым.
— Для меня ты просто Николас, — мои губы подергиваются. — Несколько недель назад я ходила к Ною Фостеру, чтобы сделать новый портрет, и мы говорили о тебе.
— Ной хороший парень. Он делал мне портрет год или около того назад.
Я взглядом блуждаю по висящей у него на стене фотографии красивой обнаженной женщины, которую сделал Ной.
— Он сказал мне, что я напоминаю ему его жену. Я ее не знаю, но в тот момент это показалось мне огромным комплиментом.
— Он не часто их раздает.
Теперь слова Ноя значат еще больше.
— Он сказал мне, что это хорошо, что мне было все равно на то, что ты Николас Вульф, но мне не все равно. Меня волнует, что у тебя такая страсть к своей работе, что ты очаровываешь людей по всему миру. Мне небезразлично, что тебе потребовались годы, чтобы отточить свое мастерство, и что ты посвятил себя тому, чтобы рассказать историю как можно лучше.
Его взгляд смягчается.
— Твое мнение важно для меня, София. Если ты гордишься мной, я способен на все.
— На следующей неделе мы отправимся в эту школу, и я уже знаю, что выйду в конце вечера восторгаясь тобой.
— Чувствую то же самое всякий раз, когда говорю о тебе с Габриэлем.
— Я пойду с тобой и почитаю детям, если ты этого хочешь, но когда мы закончим, ты должен пообещать мне одну вещь, — я наклоняюсь, чтобы коснуться его губ своими.
— Я сделаю все, что угодно ради тебя. Ты знаешь это.
— Обещай мне, что позволишь мне научить тебя играть на этом прекрасном инструменте позади нас.
Пальцами Николас ведет вдоль моей ключицы, прежде чем опустить к пуговицам спереди моего платья.
— Я попробую научиться играть на пианино, если ты пообещаешь мне, что позволишь мне насладиться тобой сегодня вечером.
— Обещаю, — говорю я, наблюдая, как он расстегивает мое платье, а затем тянется к застежке спереди моего черного лифчика.
***
— Я собираюсь на «Проснись и пой», — я широко улыбаюсь. — Ты помнишь, как впервые попала на это шоу, Кейденс? А теперь и я там появлюсь.
— Ты звезда, — поет Кейденс с широкой улыбкой на лице. — Ты знаешь эту старую поговорку, Софи. Если ты можешь добиться успеха в «Проснись и пой», ты сможешь добиться его где угодно.
— Это песня, — я бросаю на нее притворно хмурый взгляд. — «Если ты можешь сделать это в этом городе, ты сможешь сделать это где угодно» (прим.: отсылка к песне Фрэнка Синатры, ставшей неофициальным гимном Нью-Йорка).
— Именно это ты сейчас и делаешь, — подруга потирает рукой подбородок. — Я бы сказала, что ты уже официально это сделала.
— Вот почему я зарезервировала столик, — мы недалеко от входа в «Гибискус». — Я хочу отпраздновать свое предстоящее появление в шоу, которое уже положило начало твоей карьере и скоро положит начало моей.