— Нет, Николас. Кейденс думает, что я должна сходить с тобой на свидание. Я думала, она связалась с тобой, чтобы договориться об этом обеде.
— Правда? — его лазурно-голубые глаза сияют, когда он улыбается. — Она понравилась мне с того момента, как я ее встретил. Теперь нравится мне еще больше.
— Ты сказал, что встречался с ней сегодня? — я намеренно оставляю вопрос открытым.
— Я был на окраине города, давал интервью. Кейденс случайно оказалась в том же здании, в другой студии. Женщина, которая брала у меня интервью, представила меня ей.
Наконец я сажусь и жду, когда он сделает то же самое, прежде чем заговорю.
— Хочешь сказать мне, что ты просто случайно оказался в студии «Проснись и пой» этим утром?
— Памела, ведущая шоу, для которого я давал интервью, раньше работала с Кейденс.
— Я встречала Памелу, — говорю я мягко. — Мир тесен.
— Манхэттен — маленький город, — утверждает Николас. — Я был рад с ней познакомиться. Шеф-повар Саттон очень талантлива.
Я киваю, скользя взглядом по его лицу.
— Так и есть. Она потрясающий повар.
— Это была ее идея, чтобы я встретился с тобой здесь за ланчем, София, — мужчина пренебрежительно отмахивается от приближающегося официанта. — Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду, но предпочел бы остаться.
Кейденс меня подставила. Она поставила меня в то же самое положение, в которое я поставила мистера Фостера. Разница в том, что я знаю, почему она это сделала. И я ей благодарна.
— Останься. Не каждый день мне удается поесть веганскую еду с одним-единственным Николасом Вульфом.
***
— Как человек понимает, что он может писать романы о полицейских детективах? — спрашиваю я после того, как проглатываю последний кусочек салата, который заказала.
Николас покончил со своим сэндвичем с овощами-гриль и песто еще до того, как я разделалась с половиной порции. С тех пор он сидел и наблюдал, как я ем, задавая общие вопросы о моем времени, проведенном во Флориде.
— Мой отец полицейский Нью-Йорка в отставке. Брат работает в отделе по расследованию убийств. Мне пришло в голову написать об этом.
Я опираюсь локтями о стол по обе стороны от своей тарелки.
— Ты основываешь свои книги на реальных событиях?
Он делает знак официанту, стоящему поблизости, убрать наши тарелки.
— Я обращаюсь к своему отцу или брату, если у меня есть общий вопрос, но ни один из них никогда не предлагал подробностей по делу. Я не спрашиваю. Понятно, то, что происходит на работе, остается там.
Я ожидала такой ответ. Когда я была ребенком, мужчина, который жил с нами по соседству, был офицером полиции. Работа и семья были его жизнью. Он был для меня героем, и всякий раз, когда я видела, как он возвращается домой с работы в своей униформе, испытывала огромное уважение. Возможно, тогда я не до конца понимала, на какие жертвы идут полицейские, но знала, что он был особенным.
— Трудно ли писать о смерти? — я выпаливаю вопрос как раз в тот момент, когда официант тянется за моей тарелкой. Он немного колеблется, прежде чем убрать всю посуду.
— Смерть — это только начало истории. Понимание того, почему произошла смерть — эта часть уже посложнее.
— Ты автор, — я смотрю на свои часы, — и если не знаешь, почему наступила смерть, то кто знает?
— У тебя есть восемь минут, прежде чем тебе нужно будет вернуться, — Николас указывает на большие серебряные часы у себя на запястье. — Твой офис находится в трех минутах ходьбы, если будешь идти быстрым шагом, это означает, что у меня есть еще ровно пять минут с тобой.
— Восемь, если ты проводишь меня обратно в офис.
Николас дерзко улыбается.
— По крайней мере, тридцать, если я поднимусь с тобой и поздороваюсь с Гейбом.
— Габриэлем, — коротко говорю я. — Он терпеть не может, когда кто-то называет его Гейбом. Его брат делает так, и это никогда хорошо не заканчивается.
— Гейб, — он встает и тянется за моим пальто, которое я повесила на спинку пустого стула рядом с нами. — Держу пари на завтрашний ужин, что если я назову его Гейбом, он просто кивнет и улыбнется.
— Ужин завтра? — я встаю и поворачиваюсь к нему спиной, чтобы он мог помочь мне надеть пальто. — То есть, мы ужинаем, если он кивает и улыбается, и мы не ужинаем, если шеф разозлится?
— Нет, — кончиками пальцев Николас касается кожи на моей шее сзади, когда нежно вытаскивает мои волосы из-под воротника пальто. — Если он кивнет и улыбнется, ты позволишь мне приготовить для тебя, а если он разозлится, ты готовишь для меня.
Дрожь восторга пробегает по моей спине, когда я резко поворачиваюсь к нему лицом.
— Это серьезные ставки.
— Если ты не уверена, что сможешь победить, я пойму.
Слова Кейденс о том, чтобы дать ему шанс, эхом отдаются в моей голове. Я знаю, что проиграю пари. Мистер Фостер, скорее всего, примет прозвище Гейб, если его любимый писатель назовет его так. Он не разозлится, это я знаю точно.
— Согласна, — я протягиваю свою руку. — Значит, ужин завтра.
Он обхватывает мою руку своей и подносит ее к своему рту. Николас прокладывает дорожку своими мягкими губами по тыльной стороне моей ладони, когда наклоняется и шепчет.
— Не могу дождаться, когда приготовлю для тебя завтра.
Глава 13
Николас
— Ты не жаловалась на меню, София, — я сдерживаю улыбку. — Спасибо тебе за это.
Она вытирает рот белой льняной салфеткой.
— Томатный суп и бутерброды с сыром, приготовленные на гриле — два моих любимых блюда. По дороге сюда шел снег, так что я не могу придумать ничего более вкусного для такого вечера, как сегодня.
Ты. Ты была бы идеальным блюдом в такой вечер, как сегодня.
— Я приготовил суп с нуля, — я оглядываюсь через плечо на гору посуды в раковине. — Хочу, чтобы ты знала, что я не просто открыл банку супа и вылил его в кастрюлю.
Она следует за моим взглядом и заметно съеживается при виде работы, которая, по ее мнению, мне предстоит. Я не притронусь ни к одной грязной посуде. Я оставлю ее до завтра, когда нанятая мной уборщица придет с запланированным визитом, что бывает два раза в неделю. Через час кухня будет выглядеть как отполированное совершенство.
— Я могу помочь с этим, Николас. У меня большой опыт мытья посуды.
— Было бы преступлением мыть посуду в этом платье, — я делаю глоток вина, которое она принесла с собой. Удивительно, но оно прекрасно сочетается с нашей скромной трапезой. — Если ты предлагаешь заняться этим в обнаженном виде, то средство для мытья посуды находится в шкафчике под раковиной.
Румянец разливается по ее тонкой шее и щекам.
— Я не мою посуду обнаженной.
— Все когда-нибудь случается в первый раз.
Кончиком языка она облизывает нижнюю губу, когда опускает взгляд на изумрудно-зеленое платье-футляр, которое на ней надето.
— Пожалуй, сегодня обойдусь без мытья посуды.
— Достаточно справедливо, — я наливаю еще вина в наши бокалы. — Я видел, как ты глазела на пианино перед ужином. Я бы с удовольствием послушал частный концерт.
Девушка остановилась возле него, чтобы провести указательным пальцем по клавишам вскоре после того, как пригласил ее войти. Я написал ей ранее, предлагая прислать за ней машину, но она была непреклонна в том, чтобы приехать сюда самостоятельно. Я дал ей свой адрес и целый час мерил шагами свою квартиру, прежде чем София, наконец, написала мне сообщение, что в вестибюле. Как только она оказалась у моей двери, и я взял у нее пальто, увидел напряжение в ее плечах. Сейчас девушка расслаблена, но все еще настороже. Это видно по тому, как черными сапоги до колен она отбивает ритмичный ритм по деревянному полу.
— Я давненько не играла, — София кладет локоть на стол, — но думаю, что могла бы кое с чем справиться.