— И это ты мне говоришь, — Крю наклоняется вперед, чтобы поставить стакан на кофейный столик. — Со всей серьезностью послушай, я хочу познакомить тебя с одним парнем, которого знаю. Думаю, он мог бы тебе помочь.
— С чем? — подозрительно спрашиваю я. Я доверяю Крю, но по моему личному опыту, когда кто-то говорит тебе, что знает парня, это всегда потому, что он думает, что тебе нужна помощь. Единственное, в чем мне нужна помощь — это заставить Софию выслушать меня.
— Тебе нужен переговорщик получше, чем твой агент, — он резко выдыхает. — Судя по тому, что я прочитал в этих электронных письмах, этот парень не собирается драться за тебя. Он тормозит, а ты стоишь большего. Если тебе нужен кто-то, кто сможет дать тебе то, чего ты заслуживаешь, я организую встречу между вами двумя.
Я уже некоторое время подумываю о расторжении моего соглашения со Стивом, так что я открыт для этой идеи.
— Он агент? — спрашиваю я.
— Он занимается всем понемногу, — Крю разражается лающим смехом. — Сходи на встречу и прочувствуй его. Если вы поймаете одну волну, то сможете выплатить мне десятипроцентный гонорар от первого контракта, который он заключит для тебя.
Я приподнимаю бровь.
— Я куплю тебе бутылку скотча, и мы будем в расчете.
— Договорились, — друг пальцами барабанит по колену. — Ты переговорщик лучше, чем твой агент. Может быть, тебе стоит пропустить встречу и договориться самому в своих собственных сделках?
— Кстати, о встречах, — перехожу я к настоящей причине, по которой пригласил его. — На прошлой неделе я спросил Софию, не согласится ли она встретиться со мной на тридцать минут, но с тех пор я не слышал от нее ни слова.
— Ты винишь ее? — он смотрит на свои часы. — Я не уложусь с прелюдией в тридцать минут. Тебе нужно научиться держать себя в руках.
Я качаю головой.
— Ты гребаный придурок.
— Нет, — Крю наклоняется вперед, упираясь локтями в бедра. — Это ты гребаный придурок. Я знаю, что ты ей сказал. Тебе чертовски повезло, что я и твой друг тоже, Ник. Если бы это было не так, я бы наказал тебя за то, что ты сделал.
Я предполагал, что София все рассказала ему, но когда позвонил ему ранее, чтобы попросить заехать по дороге домой с работы, Крю казалось, был хорошо настроен по отношению ко мне. Очевидно, это не так. Я понимаю. Они друзья, и он прав, защищая ее.
— Я был неправ, — легко признаю я. — Я испортил все, что между нами с ней было. И очень хочу это вернуть.
— Все не так просто, — он сужает глаза. — София особенная. А еще она умная. Если она считает, что ситуация неблагоприятна для нее, она будет избегать ее любой ценой.
Я застываю на месте.
— Ты думаешь, я плохо на нее влияю?
Крю не отступает. Вместо этого он наклоняется вперед, указывая пальцем прямо на меня.
— Я думаю, твое эго встало на пути того, что могло бы стать великим событием для вас обоих. Тебе нужно утихомирить его, если ты хочешь получить еще один шанс, но я предупреждаю тебя. Не играй с ней больше. Если она впустит тебя обратно, это будет твой последний шанс. София больше не будет мириться с твоим дерьмом.
Я знаю, что он прав.
— Ты думаешь, у меня есть еще один шанс?
— Ты сломал ее, Ник, и знаешь, какие первые слова слетели с ее губ на следующий день после того, как ты, черт побери, попытался разрушить ее жизнь?
— Какие?
— Она позвонила мне, чтобы спросить, все ли с тобой в порядке. Она беспокоилась о тебе. Так что, да, я думаю, у тебя есть шанс. Сделай так, чтобы он оправдался. София — одна на миллион.
Глава 8
София
— Единственное, что я ненавижу больше всего на свете, это… — я наклоняю голову, пристально наблюдая за ним. — Я ни о чем не могу думать. Я ненавижу это больше всего на свете.
Он выпрямляется, черная футболка, которая на нем, туго обтягивает его мускулистую грудь. Взглядом я сканирую его руки и красочные татуировки, покрывающие его кожу. Я заглянула на его сайт, когда узнала, что сегодня встречаюсь с ним. Ной Фостер, возможно, один из самых востребованных фотографов в стране, но он также и один из самых пугающих. Дело не только в том, что он высокий и широкоплечий. Неровный шрам, покрывающий его лицо, рассказывает историю, которую он не хочет открывать. В какой-то момент ему было больно, но это не заметно по тону его голоса или по тому, как мягко он направлял меня.
— Ты сможешь, София, — он одаривает меня улыбкой, стоя в трех метрах передо мной. — Постарайся расслабиться. Подумай о чем-нибудь, что делает тебя счастливой.
Единственное, о чем я была в состоянии думать с тех пор, как вошла в его студию — это Николас. Не только потому, что я не могу выбросить из головы этого мужчину. У Николаса есть оригинальная фотография от Ноя Фостера. Я увидела ее висящей в прихожей его квартиры, когда была там в первый раз. Это снятый со вкусом снимок женщины. Ее лица не видно, но видны изгибы и контуры ее обнаженного тела. От него захватывает дух.