Наш ребенок по-прежнему остается секретом, которым мы с Николасом дорожим.
— Ник сказал, что вы двое могли бы прийти поужинать в четверг, — вкрадчиво говорит Габриэль. — Нам четверым будет полезно пообщаться.
Так и есть. После того испытания с Франко все относились ко мне как к ребенку. Я мало рассказывала о том, что произошло, но поддерживала тесную связь с семьей Элроя. У него все хорошо, дела налаживаются, и он наслаждается жизнью в Аризоне со своей тетей и мамой.
Франко не потрудился оспорить выдвинутые против него обвинения. Приближается дата суда. Он признает себя виновным, что будет означать, что мужчина проведет остаток своей жизни в тюрьме.
— Ты в состоянии поужинать, не так ли, София?
Я смотрю на Сашу. Неудивительно, что именно она спрашивает меня. Она присматривала за мной с тех пор, как я вернулась на работу. Мы не обсуждали случившееся, но она крепко обняла меня в тот первый день. Я наблюдала, как Саша легко справляется с прессой, когда они звонят в поисках интервью, и даже одолжила мне предоставленную ее компанией машину с водителем, чтобы я могла каждый день ускользать, избегая репортеров, которые больше недели околачивались в вестибюле.
Все успокоилось. Жизнь вернулась в нормальное русло, за исключением вопроса, который я должна обсудить с Николасом сегодня вечером.
— Я бы с удовольствием поужинала, — я поворачиваюсь к Габриэлю. — Для Саши открыто приглашение присоединиться к нам, не так ли?
— Я много лет приглашал Сашу поужинать со мной и Ислой, но… — его прерывает звонок телефона. Он опускает на него взгляд. — Мне нужно идти. Саша знает, что ей всегда рады в моем доме на ужин.
— Я никогда не появлюсь, — Саша коротко кивает нам обоим. — Мне нравятся наши отношения такими, какие они есть. Совместное поедание хлеба изменит их.
— Значит, когда выйдешь на пенсию? — в глазах Габриэля пляшут веселые искорки. — Это оправдание перестанет существовать, как только ты перестанешь получать зарплату.
— Хорошая мысль. Полагаю, как только я стану свободной женщиной, то изменю свое мнение.
Я знаю, что так и будет. Я вижу привязанность между ней и Габриэлем. Даже когда она выйдет из этой дизайн-студии в последний раз, Саша всегда будет частью семьи Фостер.
— Кто знал, что твое тело станет еще красивее, когда ты забеременеешь? — Николас проводит руками по моей груди. — Твои сиськи набухли.
Ненамного. Они ненамного больше, чем были всегда. Только мои соски теперь чертовски чувствительнее. Он покусывает их, когда трахает меня, и я мгновенно чувствую это внутри своей сердцевины.
— Они все еще маленькие.
— Они идеальны, — он запечатлевает поцелуй на моей груди. — Ты готова ко второму раунду?
Первый раунд длился больше часа. Я жаждала члена, когда добралась до его дома, поэтому взяла Николаса прямо в дверях. Я стянула с него джинсы вместе с боксерами и отсосала ему.
Я чуть не кончила сама от звуков, которые он издавал, и от того, как он дергал меня за волосы. Он не был нежен, когда кончал мне в горло, горячие слова с шипением слетали с его губ, и к тому времени, когда он поднял меня на ноги, я была мокрее, чем когда-либо.
Он не тратил время зря. Николас отнес меня в постель, раздел и поедал мою киску, пока я не взорвалась напротив его рта. Я почувствовала запах своего возбуждения на его бороде, когда он, наконец, прекратил лизать меня и забрался на меня сверху.
— Мне нравится быть беременной, — я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его. — Мне нравится, что нам больше не нужно пользоваться презервативом.
После того, как я узнала, что беременна, у нас состоялся краткий разговор о риске. Я прошла тестирование в больнице во время анализа крови, который они провели после моей госпитализации. Он сдавал анализы прямо перед нашей встречей. Это был разговор, который казался ненужным, но важным для нас обоих.
— В ту первую ночь, когда погрузил в тебя свой член без презерватива, я думал, что умру, — повторяет он слова, которые произносил по меньшей мере дюжину раз с тех пор, как я приехала из больницы. — Ты, наверное, не можешь понять, каково это, София.
— Могу, — я подмигиваю ему. — Я чувствую то же самое, что и ты.
— Ты не можешь, — он хватается за свою эрекцию. — Ты чувствуешь то, что чувствуешь, а я чувствую, как ты сжимаешь его своей киской.
— Тебе нужно успокоиться, или твой пенис взорвется, — я смотрю вниз. — Я могу подрочить тебе.
— Ты можешь говорить мне непристойности хоть весь день, но я собираюсь трахнуть тебя.