— Я готов отдать почти все на свете ради того, чтобы сражаться с Бони под знаменами Веллингтона, — признался лорд Торн.
— Что за вздор! — возразила его тетка и, погрозив пальцем, добавила: — Ты глава семьи и несешь за родных ответственность. Не можешь же ты всю жизнь шататься по свету, рискуя получить пулю в лоб или лишиться конечностей.
— Да, тетя Барбара, вы совершенно правы, я легкомысленный фат и к тому же эгоист, — пробормотал Джек, но его словам противоречил лукавый блеск глаз.
Барбара, ничуть не обманутая мнимой покорностью племянника, заявила:
— Хотелось бы знать, почему представители мужского пола всего счастливее, когда находятся в самом центре какой-нибудь рискованной авантюры? Даже мой сын Маркус, самый надежный и хладнокровный мужчина из всех, кого я знаю, в прошлом году пустился в какое-то опасное предприятие. — Она бросила вызывающий взгляд на лорда Торна. — И ты никогда не убедишь меня в обратном!
Лорд Торн с улыбкой заметил:
— Думаю, вы ошибаетесь.
— Вот как? А что скажешь насчет того злосчастного контрабандиста, который был убит прямо перед конюшнями Шербрук-Холла? Или собираешься утверждать, что это всего лишь трагическое недоразумение?
— Но чего вы от него ожидаете? — спросил Ашер. — Неужели станете счастливее, если сын признается, что убийца таился в поместье с Бог знает какими ужасными намерениями? И вы от этого почувствуете себя лучше? В большей безопасности?
Внезапно сообразив, что все смотрят на него, Ашер выдавил улыбку и уже тише произнес:
— Возможно, сын просто бережет вас. Не хочет, чтобы вы зря волновались, вот и придумал подходящее объяснение.
Миссис Шербрук задумалась, кивнула, и разговор перешел на другие темы, в частности на предстоящее торжество у Керквудов и завтрашний отъезд Джека в Торнвуд.
Миссис Шербрук со смехом показала трость с серебряным набалдашником, которую в последнее время всегда брала с собой:
— Я была так несчастна, когда упала и повредила ногу, но теперь считаю это улыбкой фортуны! Поскольку все наперебой стремятся поухаживать за мной, вовсе нет причин слишком рано покидать подругу, как планировалось вначале. Конечно, я все еще хромаю, но это не мешает мне прекрасно проводить время.
— И надолго вы останетесь? — улыбнулась Джулиана.
— Возможно, на неделю, хотя это зависит от того, когда мой сын Маркус найдет в себе силы оторваться от жены, — сообщила миссис Шербрук и, просияв, добавила: — Они со дня на день ждут первенца.
Миссис Мэнли бросила взгляд на Джулиану и, лукаво улыбнувшись, пробормотала:
— Что же, надеюсь, и я скоро услышу приятную весть.
Джулиана покраснела и опустила глаза.
Все возможно, и если Господь милостив, она уже носит ребенка в чреве. Она узнает все наверняка через неделю-другую.
Наконец Ашер и Джулиана стали прощаться.
— Не провожайте нас, — сказал Ашер, обращаясь к бабушке и ее подруге. — Я знаю дорогу, а вы так удобно устроились!
Он поцеловал миссис Мэнли в лоб. Старушка погладила внука по щеке, и это разбудило Аполлона. Обнаружив, что кто-то наклонился над хозяйкой, он спрыгнул с дивана и разразился отчаянным лаем.
Ашер выпрямился и с улыбкой покачал головой:
— Неблагодарный! Забыл, что обязан мне своей комфортной жизнью?
— Настоящий защитник, верно? — гордо спросила миссис Мэнли.
Молодожены со смехом попрощались, покинули дом и уселись в коляску. По пути они разговаривали о проведенном вечере и о предстоящем торжестве в Керквуде.
— Талия ждет не дождется встречи с Пирсом, — тихо рассмеялась Джулиана. — Можно подумать, она не виделась с ним год.
— А ты? Ты тоже сохла бы в разлуке со мной?
Джулиана просияла и ущипнула его за руку.
— Не знаю, что это такое — сохнуть, но уж точно скучала бы по тебе... немного...
Ашер окинул взглядом жену и, скривив губы в плотоядной улыбке, произнес:
— Думаю, я накажу тебя за это... сегодня ночью… в постели.
Джулиана покраснела, а в животе возник восхитительный трепет.
— По крайней мере Талия снова выглядит как прежде, и я уверена, что синяки у Пирса совершенно прошли, — заметила она.
— Синяки? — удивился Ашер. — О чем ты?
Джулиана поморщилась.
— Столько всего случилось, что я совершенно забыла о том, что случилось с Пирсом до нашего отъезда из Лондона.
Ашер вскинул бровь.
— На него напали двое бандитов. Ограбили и зверски избили. Его бедное лицо было все в синяках! И хотя он отмахнулся, заявив, что ничего особенного не произошло, представляю, какую боль ему пришлось вытерпеть! А выглядел он кошмарно! Из-за этого и не проводил нас на бал Ормсби в ту ночь.