Лаврентий Павлович с интересом прочел сей опус. И, покачав головой, спросил:
— И что партия ответила на этот бред?
— Официально никакого ответа и явного движения по Наркомату иностранных дел не последовало. Да и невозможно это было. Англичане строго следили за нашими сношениями с Востоком. Но по линии нашей разведки ответные действия были произведены. В Тибет был направлен наш человек. Конечно, никаких документов об этой миссии не сохранилось, но косвенные данные есть.
Вот маршрут Центрально-Азиатской экспедиции, возглавленной Николаем Константиновичем Рерихом. Она началась в 1924 году в Индии, прошла через Китай, Сибирь, Монголию, Тибет и в конце 1928 года вернулась в Индию. Где-то по пути, то ли в монгольской Урге, то ли на границе с Китаем в Хотане, то ли в индийском княжестве Ладакх, к экспедиции присоединился необычный лама. О нем в дневниках Рериха сохранилось несколько записей, которые иносказательно говорят о присутствии Якова Гиршевича Блюмкина в составе экспедиции. Вот, пожалуйста, фотокопии этих выписок. Княжество Ладакх-Лех. Индия:
«Приходит монгольский лама и с ним новая волна вестей. В Лхасе ждут наш приезд. В монастырях толкуют о пророчествах. Отличный лама уже побывал от Урги до Цейлона. Как глубоко проникающа эта организация лам. Толкуем с ламой про бывший с нами случай около Дарджилинга».
— Заметьте тонкую иронию Рериха о всепроникающей организации «этих лам». Ну и далее по тексту. Рерих пишет: «Оказывается, наш лама говорит по-русски. Он знает многих наших друзей».
— Это кого же он знал? — спросил Берия.
— Думаю, наркома иностранных дел Чичерина уж точно! И разведчика Бокия…
— Ну, пошли дальше, это уже интересно! — Было видно, что Берия, как человек живой и творческий, заинтересовался историей похождений этого «черта революции», как окрестил Блюмкина Меркулов.
— А вот записи, явно характеризующие Блюмкина и его привычку совать свой нос во все дырки:
«Нет в ламе ни чуточки хамства. И для защиты основ он готов и оружие взять. Шепнет «Не говорите этому человеку — все разболтает». Или «А теперь я лучше уйду». И ничего лишнего не чувствуется в его побуждениях. И как легок на передвижение…»
И вот через три дня они остановились в самом приграничье. И монах «был и ушел еще рано утром по дороге к границе».
— Чего-то ты затянул песню, — заметил Лаврентий Павлович. — Давай сухой остаток. Что в нем-то осталось?
— В сухом остатке Рериху с его экспедицией англичане в Лхасу пройти не дали. А вот Блюмкин от них оторвался и к Далай-ламе XIII проник.
— Это еще интереснее! Продолжай!
В этот момент на столе у Лаврентия Павловича тревожно затрещал телефон. И он, сразу обратившись «весь внимание», приник к трубке. Звонил Коба. Услышав глуховатый голос, Берия сжался, как пружина, и замахал рукою комиссару третьего ранга, показывая, чтобы он вышел из кабинета. Меркулов повиновался.
— Лаврентий! — сказал вождь с заметным грузинским акцентом. — Ты говорил, что у тебя есть письмо начальника УНКВД по Ивановской области Журавлева, как его там?
— Виктора Павловича!
— Во-во, Виктора Павловича, о безобразиях, которые творились при Николае Ежове. Ты мне его, пожалуйста, направь. Будем рассматривать на совещании. И другие материалы, которые имеешь, тоже направь. Я поизучаю. И вот еще что. Не затягивай создание в комиссариате особого бюро по приему и рассмотрению жалоб…
— Мы его уже создали. Оно начало работать в соответствии с сентябрьским постановлением Политбюро. Идет массовый пересмотр многих дел…
— Да-да. И готовь постановление о прокурорском надзоре. Потому что надо заканчивать этот беспрэдэл. Репрессии приняли какую-то обвальную форму. Просто вакханалия какая-то.
— Постановление практически готово. Я могу его подвезти вместе с другими документами.
— Харашо! Давай завтра!
— Слушаюсь!
Иосиф Виссарионович положил трубку, а Лаврентий Павлович еще долго держал свою на весу и размышлял о только что услышанном.
«Так, о чем еще нужно доложить Кобе?! О том, что кадровая чистка идет полным ходом. Арестовано с сентября около трехсот руководящих сотрудников ежовско-ягодинского призыва. Больше сотни в центральном аппарате да около двухсот на периферии. Из них — восемнадцать наркомов внутренних дел в союзных и автономных республиках. На все эти освободившиеся места выдвигаются новые, молодые кадры.