— Ваша честь, у меня есть еще один свидетель, который может показать, что мой подзащитный был невменяем в те дни.
— Можете вызывать свидетеля, И тогда Форс, выдержав эффектную паузу, торжественно сказал:
— Защита вызывает гражданку Зарецкую Кармелиту Рамировну.
Зал загудел.
Сашка с верной боевой подругой добрались до пивной. Маргоша от щедрот душевных налила ему кружку с горкой. Половину Сашка выпил сходу, а потом чего-то загрустил:
— Сижу тут, пью в свое удовольствие… А ребята — там…
— Обойдутся твои ребята! Радуйся, что ноги из суда унес!
— У нас, у цыган, так не принято! Мы друг за друга горой стоим!
— Ну и где они были, эти твои друзья, когда на тебя прокурор набросился? Не они, а я тебя спасла…
— Да не спасла ты меня, а идиотом выставила!
— Ничего, Сашка! Не переживай. Говорят, дураком жить даже удобнее.
Главное, ты жив, ты на свободе! Хоть бы спасибо сказал…
— Ага. Спасибочки.
— Ну чего ты тут носом крутишь. Сам же говорил, что воля для вас, цыган, самое главное, — Эх, Маргоша! Никогда тебе не понять цыгана!
— Да где уж! Особенно трезвого! Пей давай, цыган. Сашка допил кружку, принялся за вторую. Да совсем скис:
— Э-эх! Послушал я бабу — сам бабой стал… Что ж я за цыган, если своих бросил!? Не понимаешь ты ничего!
— Да, не понимаю: почему ты так расклеился?
— Я — предатель!
— Ничего подобного!
— Ты правда так думаешь?
— Стала бы я с тобой водиться, если бы считала, что ты предатель? Да и к тому же ты следствию вообще практически ничего сказать не смог. Вот и получается, что не предатель ты, а герой, за своих — горой.
Сашка приосанился и даже впервые за весь пивной разговор употребил свою любимую присказку:
— А то! Я ж тебе объяснял — мы, цыгане, друг за друга горой стоим! А за баб — горкой… — неожиданно закончил Сашка и неприлично рассмеялся.
Кармелита вышла к трибуне, стояла бледная. Все в зале невольно ею залюбовались.
— Скажите, гражданка Зарецкая, в каких отношениях вы находились с обвиняемым Орловым? — спросил Форс.
Баро вскочил и крикнул в стиле не то адвоката, не то прокурора:
— Я протестую!
У судьи с языка чуть было не слетело: протест отклоняется. Но он опомнился и сказал, как положено:
— Тишина! Тишина в зале! Гражданин Зарецкий, сядьте. Адвокат, продолжайте допрос свидетеля.
Но Баро не унимался:
— Нет! Цыганской девушке не положено задавать таких вопросов.
— Защита имеет право задавать такие вопросы. И вообще, правомерность вопросов здесь определяю я, а не вы! Сядьте. А то я буду вынужден удалить вас из зала. Продолжайте.
Баро, красный от гнева, сел на место и обжег Форса ненавидящим взглядом.
— Благодарю, ваша честь. Итак, я вынужден повторить вопрос.
— Не нужно, — гордо ответила Кармелита. — Я помню вопрос.
— С Максимом… С гражданином Орловым… Я находилась и нахожусь в дружеских отношениях.
— Хорошо, — сказал Форс. — Тогда я переформулирую вопрос. У вас были интимные отношения с обвиняемым Орловым?
— Ты что, с ума, что ли, сошел!? — вскричал Максим со скамьи подсудимых.
Баро хотел вскочить, но сидящие рядом цыгане силой его удержали.
Зарецкий яростно выругался на родном языке.
И вновь судье пришлось успокаивать зал. "Да, — подумал он. — Дорого мне обошлись хиханьки-хаханьки Сашки и Маргоши. Вон, зал до сих пор успокоиться не может".
— Успокойтесь. Обвиняемый, вам слова не давали.
— Мне повторить вопрос? — вежливо осведомился Форс.
— Нет! — тряхнула головой Кармелита. — В интимных отношениях с Орловым я не состояла!
— То есть, чувства у вас были чисто платонические. Но, возможно, он делал вам предложение руки и сердца?
— Да. Делал.
— Насколько нам всем стало известно, покушение на гражданина Милехина произошло в день вашего сватовства с пострадавшим.
— Да.
— Вы согласились выйти замуж за гражданина Милехина?
— Да.
— Означает ли это, что вы отвергли предложение гражданина Орлова?
— Да.
— Но перед этим достаточно долго дружили с ним?
— Да.
Форс повернулся лицом к судье, потом к залу.
— Надеюсь, теперь суд имеет представление, в каком состоянии находился мой подзащитный в тот день? А вот и заключение психиатрической экспертизы, оформленное согласно существующим нормам. Оно однозначно подтверждает сделанный мною вывод.
Максим и обвинитель Чугаев одновременно подумали об одном и том же: когда ж этот стервец успел заключением психиатров обзавестись. И ведь молчал до сих пор.