Рубину поразили Пашины слова. Неужели он ничего не знает? Сейчас, когда прошло столько лет. И все это время он мучался, чувствуя себя убийцей!
— Паша, Пашенька. Ты, ты не убил его…
— Как? Как не убил? Мне сказали… Постой, так что, он жив?
— Нет, он умер. Но умер всего лишь два года тому назад.
Палыч закрыл лицо ладонью. Потер пальцами лоб:
— Господи, сорок лет! Сорок лет я жил убийцей, чтобы перед смертью узнать, что это не так.
— Паша, ну, какая смерть? Тебе еще жить и жить.
— Да. Ты еще скажи — детей рожать. Я ведь потому и не искал тебя, что считал себя убийцей твоего брата. Мне так сказали, видно, чтоб от тебя отвадить. Но я все время, все это время думал о тебе.
— Я тоже, Паша. На мужа смотрела, а тебя вспоминала. Стыдилась. Но забыть не могла. На Раду, доченьку, смотрела. И представляла, какие бы у нас с тобой могли быть дети.
— Рубина, ты все знаешь. Скажи, что с нами будет?
— А что с нами будет? Мы уже старые, телега жизни не может дважды проехать по одной и той же дороге.
— А может, все же попробуем? Может, и сейчас не поздно начать все сначала?! Заживем душа в душу. Я тебя на руках носить буду.
— Нет…
— Но почему нет? Мы же встретились.
— И что? Встретились. Но наше время прошло. Место любви — возле молодости, а место старости — возле мудрости. Моя внучка — уже невеста. И Максим твой — жених. Нам бы лучше подумать, как им помочь.
— Да, Рубина, ты знаешь, Максим и Кармелита напоминают мне нас в юности.
— Такие же глупые и наивные.
— И влюбленные… Да, Рубина, мы не должны допустить, чтобы Максим повторил мою судьбу. А Кармелита — твою. Мы обязаны что-то для них сделать.
— Обязаны… — эхом повторила Рубина.
— Знаешь, он мне очень не понравился, в то утро, когда уходил от меня.
Он был сам не свой. Все твердил ерунду какую-то. Вот, думаю, быть беде, быть беде. Но сам себя успокаивал — перебесится. А теперь иногда думаю, а что если он и вправду…
— Нет, — твердо сказала Рубина. — Не стрелял он.
— А ты откуда знаешь?
— Я видела!
— Что видела… Чего ж ты ждешь то9! Надо пойти и рассказать об этом в суде.
— Что я скажу?
— Как что? То, что ты видела.
— Да ведь я видела это во время гадания. В котле!
— В котле-е-е?! — разочаровался Палыч. — Нет, Рубина, в котле — это не пойдет. Они ж не знают, какая ты у меня ведьма да ворожея.
— Знают, — сказала Рубина, припомнив, что она напророчила следователю Бочарникову про его ребенка. — Знают, только на суде это не поможет.
— Я знаю, как спасти Максима! — вдруг встрепенулся Палыч, и в глазах его появилось что-то залихватское, героическое, как в молодости.
— Как? — осторожно спросила Рубина, — предчувствуя недоброе.
— Я заявлю на суде, что стрелял не Максим, а я!
Когда стало совсем плохо, Кармелита решила применить свое наивернейшее лекарство — разговор со Светой. Тем более что та обещала помочь найти свидетеля невиновности Максима.
Света встретила подругу с загадочной улыбкой. Попросила говорить шепотом и в коридоре сильно не грохотать. Папа очень устал после суда, прилег поспать, отдохнуть на часок. На цыпочках прошли в студию. И уж там начали говорить о деле.
— Кармелита! — крикнула шепотом Света. — Все решено!
— Да? — обрадовалась подружка. — Здорово! Кого же ты нашла?
— Самого надежного человека в мире. Этим свидетелем буду я!
— Ты?
— Я!
Кармелита расстроилась. Тут ведь и не накричишь, когда человек так хочет помочь, но и соглашаться на такую глупость никак нельзя.
— Светочка, подружка, но ведь мы же уже говорили об этом. Какой из тебя свидетель. Тем более — лжесвидетель.
— Замечательный! Я уже репетировала. И костюм подобрала. Помнишь, тот строгий, в полосочку. Вот только тут еще платочек нужно найти в тон…
— А ты не боишься?
— Нисколечко.
— А как твой отец отнесется к тому, что ты будешь врать на суде?
— Ты, милая, лучше думай о том, как твой отец к этому отнесется. А мой — гениальный адвокат. Да кто ему скажет, что я буду врать!? Мы же ему скажем, что это правда.
— Нет, он сразу все поймет. И к тому же… Слушай. Я вспомнила! Нам же это даже еще в школе рассказывали… Ну конечно! Если свидетель — близкий родственник адвоката, то адвокат обязан отказаться от дела, которое он ведет.
— Ну и отлично. Мой отец больше не будет адвокатом Максима. Пока найдут нового адвоката, я еще порепетирую. И, кстати, платочек найду в тон полосочке.