— Обидно. Близок локоток, да не укусишь. Что же делать?
— Не знаю, нужно думать. Я тут забрасывал разные сети, чтоб найти этого человечка, — прихвастнул, приврав, Форс. — Но все пусто. Не получилось.
Зарецкий хорошо его прячет.
— Ну, наверно, можно что-нибудь сделать: попросить, заставить?
— Интересно, как можно заставить цыганского барона? Опять бульдозер на кладбище пригнать?
Астахов покривился. Он уж почти забыл про эту глупую историю. Зачем же напоминать?
— Леонид, а может, дать ему денег?!
— Вы хотите купить у Зарецкого свидетеля? Я вас правильно понял?
— А почему бы нет?
Света приняла позу грозного судьи, постучала ложечкой по чашке с недопитым кофе.
— Свидетель, клянетесь ли вы говорить правду, только правду, и ничего кроме правды.
Странное дело. Игра, казалось бы, но Антон почувствовал выброс хорошей дозы адреналина:
— О да, мой судья!
— Свидетель Астахов, вы утверждаете, что в момент покушения, находились вместе с обвиняемым, Максимом Орловым!
— Да. Утверждаю.
— А почему обвиняемый заявил, что он был совершенно один?!
— Но вы же знаете, какой он у нас благородный. Вот и не захотел подставлять друга.
В разговор влезла Кармелита:
— А ведь Максим и вправду благородный. Он может не захотеть помощи от тебя. Начнет отказываться, скажет, что тебя там и близко не было.
Антон бросил колючий взгляд в сторону цыганки:
— Девушка, благородство бывает в двух случаях. Или от недостатка ума, или от избытка денег. Если Максим уйдет в отказ, я скажу: "Вот, граждане судьи, эти его слова — лишнее подтверждение благородства!"
— Да, Кармелита. Не мешай! — вышла из образа Света. И тут же в него вернулась. — То есть, господин Астахов, в момент покушения вы были вместе с обвиняемым?
— Да. Только он побежал туда, откуда раздался выстрел. А я в другую сторону — домой.
— Почему так?
— Потому что увидел, что на выстрел бегут цыгане.
— Сбежали, оставив друга?
— Ваша честь, моему другу тогда ничего не угрожало. А если бы он побежал вместе со мной, то и сейчас бы ничего не угрожало.
— Скажите, а почему вы не рассказали все это с самого начала?
— Вот! Вот, ключевой вопрос! — Антон так вошел в роль, что даже встал со стула, благо в пиццерии было мало народу. — Причин несколько. Во-первых, мой отец и господин Зарецкий — деловые партнеры, и я боялся, что моя сомнительная прогулка около его дома может повредить их бизнесу.
— А теперь, стало быть, не повредит?
— Повредит. Непременно повредит! Но честное имя человека стоит неизмеримо дороже! Ну тут все хлопают…Я раскланиваюсь, собираю цветы… И дальше… А во-вторых, у нас с Максимом Орловым сложные отношения. То мы ругаемся, то мы миримся. Поэтому мне было нужно время, чтобы забыть все старые ссоры. Но!.. И тут все то же самое. Честное имя человека стоит неизмеримо дороже старых обид! Опять цветы, аплодисменты. Крики "Браво!", "Бис!". Ну, на повторе речь можно немножко сократить. Да просто, скажу, жалко стало человека. Я имею в виду, Максима Орлова, хотя он и редкостный дурак…
— Сам ты дурак! — опять не сдержалась Кармелита.
— Извините, граждане судьи, — Антон повернулся к Свете. — Я по вашей просьбе спасаю Максима? Или как?
— Ну конечно "или как", — ответила Света. — Так! Тишина в зале! Ну что же, у обвинения больше нет вопросов.
Повисла тишина.
— Слушайте, а, по-моему, убедительно! — сказала Света.
— Да, неплохо! — подтвердила Кармелита.
— Решено! — резюмировала судья-обвинитель Светлана Форс. — Завтра выступаешь в суде!
— Подожди. Не так быстро. Я еще ничего не решил! Я должен подумать, рассчитать свои силы…
Кармелита презрительно усмехнулась. А Светка от досады стукнула кулаком по столу. И очень "удачно". Потому что несколько капель кофе попали ей на блузку.
— Вот, черт. Все из-за тебя, Антон! Теперь нужно идти застирывать! — и Света убежала в умывальную комнату.
Антон посмотрел на цыганку:
— Ну что ж, Кармелитка, очень удачно все получилось. Пока у Светки постирушка… Может, оговорим особые условия моего концертного выступления?
А?..
Форс задумался над предложением Астахова. Нет, насколько он знал Баро и его вспыльчивый характер, предложение это совсем никудышное. Только в какой обертке выгодней преподнести эту несложную мысль?
— Николай Андреевич, если вы предложите Зарецкому деньги за свидетеля, то станете его кровным врагом.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. У него свои планы, расчеты, связанные с честью семьи. А тут вдруг вы со своими грязными деньгами.