— Со своей девушкой.
— А не знаете ли вы имя этой девушки?
— Кармелита.
Форс сдерживался как мог. Да что он творит, это Астахов! И это свидетель защиты! Да он же сейчас выставляет Форса полным идиотом и идет на поводу у Чугуева.
Форс уставился в потолок и начал разглядывать висевшую там люстру, считать на ней хрусталики.
— Кармелита — редкое имя, — сказал обвинитель. — Уточните, о какой Кармелите идет речь.
— Кармелита Зарецкая.
— Дочь Рамира Драговича Зарецкого?
— Да.
— Но, судя по всему, отъезд этот сорвался.
— Да, — Астахов поняв, что влип, начал отвечать кратко, но поздно — это уже не спасало.
— По какой причине побег сорвался?
— Мне это не известно.
— Очевидно, между Максимом Орловым и Кармелитой Зарецкой произошел разрыв, иначе, почему бы ее стали сватать за другого?
— Я повторяю, мне это не известно.
Петр Архипович повернулся лицом к судье.
— Я напомню суду, что покушение на господина Милехина произошло именно на сватовстве. И именно он был тем "другим", за кого сватали девушку.
Астахов разнервничался:
— Да ну о чем вы говорите? Максим не стал бы по такому поводу стрелять в человека.
— Уважаемый гражданин Астахов, в юриспруденции это называется не "поводом", а "мотивом". И мне данный мотив кажется как раз очень убедительным. У меня больше нет вопросов к свидетелю Астахову.
— Можете вернуться на свое место в зале, — сказал судья.
Но Астахов уже не мог остановиться. В его голосе появились истерические нотки, выглядело это жалко:
— Да как можно говорить о каких то мотивах, когда на карту поставлена жизнь и свобода человека?!
— К порядку!
— Максим не виновен! И это может подтвердить, любой, кто хоть немножко его знает! А вы пытаетесь засудить человека. И тем самым закрыть это дело…
— Свидетель! Прекратите выкрики и сядьте на свое место.
— Подождите же, я должен сказать…
— Вы уже сказали все, что могли. Пожалуйста, сядьте на свое место, не заставляйте меня выводить вас из зала.
Астахов успокоился, смирился.
— Простите.
— У защиты или обвинения есть еще свидетели?
— У защиты нет, ваша честь, — сказал Форс.
— Нет, ваша честь, — отметился Чугаев.
— В таком случае, заключительное заседание суда по делу о покушении на гражданина Милехина Миро Бейбутовича и оглашение приговора гражданину Орлову Максиму Сергеевичу состоится сегодня после перерыва в 15.00.
…А если честно, Форс очень порадовался всему тому, что наговорил со свидетельской трибуны его заказчик Астахов. Своим на редкость бестолковым выступлением Николай Андреевич снял с адвоката большую часть ответственности за возможный неблагоприятный исход дела. И всю свою богатую мимику и жестикуляцию, вываленную на публику, Форс попросту разыграл, но очень достоверно. И теперь оставалось только сыграть финал этой мини-пьесы. В коридорах суда Форс избегал Астахова. Так что тот, словно нашкодивший мальчишка, искал его внимания и прощения.
— Леонид! Леонид, стой, ну что ты от меня убегаешь в самом деле, как ребенок?
— Извините, Николай Андреевич, но мне сейчас с вами лучше не разговаривать!
— Почему?
— Потому что могу наговорить резкостей. Да чего там. Просто начну излагать мысли матом!
— Да все я понимаю, Леня. Ну ты лучше матом скажи, чем так… я же все понимаю.
— Зачем вы начали лезть во все эти дебри без договоренности со мной?
Зачем?!
— Ну, я думал, хорошие слова в адрес Максима плюс, так сказать, а видишь, как получилось…
— Так и надо было сказать хорошие слова и все — замолчать, закрыться.
Не знаю, не видел, не слышал!
— Я так и хотел. Но он как-то зацепил меня. И я побоялся выглядеть неуверенно, лживо. А там слово за слово…
— Хотя чего я на вас окрысился? На самом деле, я сам во всем виноват, — сказал Форс трагически возвышенно. — Я профессионал, я за все отвечаю. И поэтому просто обязан был предусмотреть все…
— Нет, Леонид. Ты не виноват. Всего нельзя предусмотреть. Тем более, моего идиотизма. Я, конечно… облажался. Как ты думаешь, что будет в приговоре?
— Не хочу вас запугивать, но и врать не могу. Боюсь, что теперь уж мы точно проиграли.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Можно. Всегда можно что-то сделать. Но тут уже нужны сверхусилия.
Хотя… Это и есть наша работа. Вы, клиенты, доводите ситуацию до критической, а мы, юристы, ее распутываем… Извините, Николай Андреевич, но мне нужно идти.
По напряженному лицу Форса можно было подумать, что он сейчас выезжает на заседание суда, то ли Конституционного, то ли Страсбургского.