— И я уеду.
— Как?
— Кармелита перестала гладить его волосы, застыв в напряжении. — Очень интересно…
А Максим засмеялся, довольный произведенным эффектом:
— Да-да, уеду. Но только вместе с тобой! Представляешь, убежим куда-нибудь далеко-далеко, в такое место, где нас вообще никто не найдет.
Кармелита задумалась, от одной этой мысли — она останется с Максимом, вдвоем, навсегда — стало тепло и хорошо. Но потом вспомнила об отце, жестком, властном, порой грубом. Но таком близком… И снова стало больно.
Максим почувствовал ее сомнения.
— Что… Что тебя останавливает?
— Мой отец… Я для него — все. Если я его брошу, вот так… Он мне этого никогда не простит.
— Но он же не может, не имеет права так вмешиваться в твою судьбу, если он тебя любит. Действительно любит.
— Это ты так думаешь. А он считает, что имеет. Для него наши законы важнее моих глупых переживаний! Ведь все наши так жили, женились, выходили замуж веками. И ничего — выжили. А что такое одна маленькая глупая Кармелита против многих веков истории?
— Очень много! Для меня Кармелита — это очень много. Это все! Мы поженимся. Поживем отдельно. А потом вернемся, и тогда он поймет, что был неправ.
Кармелита грустно улыбнулась:
— Ты хоть сам-то веришь в то, что сказал? Максим вскочил с дивана.
— Верю — не верю… Не знаю! Только… Ну не может же это все продолжаться вечно. Нельзя играть в прятки с собой, с судьбой, со всеми.
Кармелита, рано или поздно ты все равно должна будешь сделать выбор. Так почему не сделать его сейчас?
Выбор… Легко сказать — выбор. Предать Максима, оставшись с отцом. Или предать отца, уйдя с Максимом. Попробуй тут выбрать.
— Да, Максим, ты прав. Только не торопи меня, ладно? Дай мне время подумать. Хорошо?
— Конечно. Я тебя понимаю… Кармелита решительно встала:
— Все… Мне пора. Отец, наверное, весь город поднял на уши из-за меня.
— Я тебя провожу.
— Нет, не надо. Я не хочу, чтоб у тебя появились новые раны. Я пойду одна. Прощ…Тоесть, нет. До свидания.
Кармелита поцеловала любимого и пошла к выходу. Потом вернулась и вновь поцеловала. И снова направилась к выходу. Но теперь уже Максим догнал ее. И они снова начали целоваться.
В конце концов, Кармелита взяла себя в руки, вырвалась из объятий и пошла к двери. Не оборачиваясь, ничего не говоря, не прощаясь. У нее не было сил для всего этого. Она кусала губы, чтобы не закричать, не расплакаться от боли и безнадеги.
А Максим поступил проще. Он отпустил боль в ноющей ране. Позволил ей занять все тело, все мысли, все чувства. Он тоже очень не хотел заплакать — ведь это было бы не по-мужски.
Глава 2
Что происходит?
Астахов ничего не понимал. Прошла уже неделя после того, как он отправил Зарецкому факс с предложением о переговорах. А от того ни слуху, ни духу.
А еще Антон. Опять Антон. Снова Антон. Как же он устал от своего сыночка. Не зря он, Астахов, так хотел дочку. Странно. Все мужчины хотят сыновей, а он ждал дочку. Эх, если бы не то несчастье с его первой женой…
Сердце забилось часто-часто. Давно уже Николай Андреевич не распускал себя так. Сейчас придет этот юный мучитель и снова нужно будет ему что-то объяснять, упрашивать, терпеть его капризное хамство, его иронию (если б он так работал, как языком мелет!).
Антон вошел в кабинет примерным пай-мальчиком:
— Папа, о чем ты хотел со мной поговорить?
— Сначала я хотел тебя уволить. Потом передумал.
— Спасибо! Нет, правда — спасибо.
— Я решил перевести тебя на новую работу! Антон оживился, в голове со скоростью калейдоскопа мелькали виды и картинки его будущей работы.
— Интересно! — совершенно искренне сказал Антон.
— Но учти, сынок. Работа — самая простая, не престижная…
Сынок чуть приуныл. Судя по всему, назначит управлять какой-то дырой, какой-нибудь мелкой торговой точкой.
— Отец, я на все готов, — сказал он, впрочем, уже без прежней искренности. — Что за работа?
— Ты будешь работать заправщиком. Антон подскочил на кресле, как ужаленный.
— Что-о?! Подожди… Ты хочешь, чтобы я заправлял чужие машины?! Да?
Чтобы я кланялся вонючим водилам с черными пальцами? Ты вот этого хочешь?
Отец!
— Молчать!!! — Астахов заорал так, что не удержатся на высокой ноте и дал петуха. — Молчать, — повторил он еще раз, уже спокойно.
Антон затих.
— После всего, что ты тут натворил, не смей со мной спорить. Больше никакой демократии и никаких обсуждений! Это не для тебя. Ясно? Ты будешь работать там, где скажу я!
— А если не буду? — попробовал восстать Антон.