И вдруг в какой-то момент снизошло на Олесю озарение. Выход был настолько прост, красив и эффективен, что Олеся в первый момент сама себе не поверила. Потом отбросила всю работу. Села в самом дальнем углу самой маленькой комнаты и постаралась сосредоточиться.
Так, прежде всего нужно успокоиться, все просчитать. Итак, вот ее аргументы для Форса — вроде бы, все убедительно. Подтверждающие документы — тоже на руках. А если он начнет угрожать? Просто грубо, по-бандитски угрожать? Она найдет, что ему ответить!
Олеся поплотней закрыла дверь и набрала номер Форса.
— Алло!
— Здравствуйте, Леонид Вячеславович!
— А Олеся! Привет. Ну как, партийное задание выполнила? Надеюсь, ты уже докладываешь об исполнении.
— Да что вы? Помнится, вы сказали, что мое дело — пыль протирать.
— Э-э, нет, — рассмеялся Форс. — Не совсем так. Я сказал — пыль протирать и факсы отправлять…
— Да. Так вот. Пыль-то я протирать буду, а вот этот факс не отправлю!
— Не понял… Я наверно, что-то не расслышал…
— Повторяю: факс не от-прав-лю!
— Что-о-о?!
— Что слышали. И ничего подобного впредь делать не буду.
— Ладно, тогда я сейчас же позвоню Астахову. Думаю, ему будет интересно узнать, откуда в его доме взялась новая горничная. Так что на этом мы с тобой, пожалуй, прощаемся…
Тут же Олеся рассмеялась, впервые за все то время, что она общалась с Форсом. Он пытался ее запугивать, а у самого голос был неуверенный и настороженный. И никакая бравада не могла этого скрыть.
— Леонид Вячеславович! Не верю! Как говорил Станиславский, не верю. И никогда не поверю, что такой осторожный человек, как вы, не выслушает мои аргументы.
По ту сторону телефонной линии молчали. И Олеся с еще большим воодушевлением продолжила:
— Вот теперь вы молчите. И это у вас получается куда убедительней.
Итак, если вы начнете шантажировать меня, я выложу все, что у меня есть на вас. Компромат номер один. Письмо, которое вы мне отправили для факсования…
— Глупости! — перебил ее Форс. — Письмо отпечатано на обычной бумаге обычным принтером. Его нельзя распознать и приписать мне.
— Само по себе нельзя. Но вместе с компроматом номер два — фирменной салфеткой ресторана "Волга", на которой вашей рукой написано "Факс Зарецкого" и дальше — номер, согласитесь, компромат номер один выглядит достаточно убедительно.
Форс замолчал, задумался. Черт возьми, похоже, это уже серьезно. То есть чисто юридически такие улики, конечно же, ничего не значат. Мало ли для чего и в каких условиях он мог написать на салфетке факс Баро. А уж потом, к случайно найденной салфетке любая аферистка могла бы состряпать и распечатать подметное письмо. Форс тут же выложил все эти аргументы Олесе.
Но оказалось, что она и к этому готова.
— Леонид Вячеславович, вы, конечно, замечательный юрист и в чисто юридических вопросах с вами трудно спорить. Но дело в том, что Астахов — не юрист, а человек. А я женщина, которая умеет очень хорошо и убедительно плакать. И я думаю, его разжалобит мой рассказ о тюрьме, о том, как меня подставили, заслав туда. Кстати, мой рассказ о том, что я понятия не имею, кто такой Игорь и зачем вы с Тамарой Александровной заставляете меня играть роль его невесты, повергнет его в шок. И может вызвать у него некоторые подозрения насчет супружеской неверности…
Форс скрипнул зубами. Дьявол! Он не ждал, что эта девчонка способна на нечто подобное. При таких раскладах конфронтация с ней становится уж очень опасной и непредсказуемой. А если она действительно настолько симпатична Астахову, как намекает, то поражение его, Форса, просто неизбежно. Но нельзя ей дать понять, насколько все плохо.
— Олеся, ты маленькая беззащитная шмакодявка. Неужели ты думаешь, что Астахов поверит тебе, мелкой аферистке, неизвестно как выбравшейся из тюрьмы, а не мне, его старому партнеру…
— Да, Леонид Вячеславович, я уверена, что он поверит мне, а не вам.
— Откуда же такая уверенность? — Форс постарался, чтоб голос его звучал максимально иронично, но подсознательно он уже был готов к последнему удару.
— Так я ведь забыла сказать вам самое главное. Вы только не очень расстраивайтесь, но сейчас весь наш замечательный и остроумный разговор я записываю на диктофон!
Перед тем как начать осмотр ружья, Баро закрыл дверь на ключ. Ружье — дело серьезное. Цыган во всем мире много в чем обвиняют, и в горячности, и в вороватости… Но никто никогда не скажет, что они по дурному, сгоряча пускают в ход оружие, особенно если оно не холодное!!!