— Что? Максим стрелял в Миро?..
— Да. И это все после той ночи, когда он узнал, что я выхожу за Миро.
— Так ты все же выходишь за Миро?
— Не знаю. Я теперь даже не знаю, выживет ли он.
— А тебе не кажется, подруга, что ты сама предала Максима? Разберись для начала с двумя своими женихами.
— Да уж лучше двое, чем один такой урод, как Антон.
— Остановись, Кармелита! Я не понимаю зачем, но ты планомерно ссоришь меня с Антоном! Зачем ты мне о нем такое говоришь? Он не мог сделать такого!
Ты понимаешь? Я его знаю! Зачем ему…
— Все! Совет вам да любовь с этим!.. Кармелита ушла.
— Ну и катись! — крикнула Света вдогонку. Вот и поговорили.
Глава 19
Жизнь идет и развивается не по Марксу, Гегелю или Канту, а исключительно по Палычу. Все, что он наговорил, все сбывается. Вот уж Максим и в тюрьму попал.
Кстати, Палыч, наверно, в котельной волнуется, что Макс на ночь не пришел. Хотя нет, вряд ли. Максим уходя сказал: "Палыч, ты это, не очень-то на меня внимание обращай. Жизнь у меня теперь вольная, безработная. В общем, ты ложись спать, меня не жди!"
"Это правильно, — ответил Палыч. — Я в молодости, когда совсем хреново становилось, тоже норой в загул ударялся, чтоб совсем с ума не сойти. Только смотри, аккуратно с этим делом обращайся. А то, сам понимаешь: с горы прыгать проще, чем на нее запрыгивать".
Ну вот и допрыгался…
Следователь Бочарников никогда не был замечен в антицыганских настроениях. Но в последнее время, после того как под Управском обосновался табор, он уже изрядно устал от этого неспокойного, горячего народа.
И что интересно, каждый раз у них что-нибудь новое случается.
То цыганку Рубину в воровстве обвинили (старушка, кстати, очень симпатичной оказалось и с ребенком все ему правильно нагадала). То, как он потом прослышал, ее же чуть было кто-то не отравил.
То Максима Орлова кто-то порезал (не исключено, кстати, что цыган Миро Милехин). То в самого Миро кто-то стрелял (не исключено, и даже очень вероятно, что тот самый Максим Орлов).
В общем, карусель какая-то непонятная. Как в анекдоте. То ли он украл, то ли у него украли. Но осадочек, осадочек неприятный остался…
— Ну здравствуй, Максим Орлов! — сказал следователь Андрей Александрович Бочарников.
— Здравствуйте, — равнодушно ответил Максим.
— Что, старые друзья собираются вместе?.. Может, если бы мы с тобой в прошлый раз по душам поговорили, то сейчас бы ты сюда не попал.
— Нет, Андрей Александрович, это совершенно разные истории.
— То есть никак не связаны, никакой мести…
— Нет, никакой.
— Ладно. Тогда вернемся к этому делу. Итак, ты утверждаешь, что не стрелял в гражданина Милехина Миро Бейбутовича?
— Утверждаю. Не стрелял.
— Очень хорошо. Так же ты утверждаешь, что оказался на месте происшествия случайно?
— Утверждаю. Случайно.
— Послушай, Орлов! Тебя ж взяли с орудием преступления в руках — это раз. Есть свидетели — это два!! Наконец, есть заключение экспертизы, подтверждающее, что на ружье отпечатки твоих пальцев — это три!!
Максима что-то сбило с толку. Но он не сразу понял что. Ах, да. Этот вот счет у следователя. После нашествия книжек, и особенно — фильмов про Фандорина, теперь многие рассуждали на "раз, два, три".
— Я не стрелял! — упрямо повторил Максим.
— Отпираться бессмысленно! — сказал по старой милицейской привычке волшебную фразу Бочарников; представьте себе, иногда эта фраза помогает.
— Но я не стрелял!!!
— А кто еще мог стрелять?!
Что тут ответишь, Максим промолчал.
— Так и будешь молчать!? — вежливо поинтересовался Андрей Александрович.
И Максим сорвался на истерику.
— А я откуда знаю?! Я-то знаю откуда? В доме Зарецкого было много народа. Ну идите, ищите, вы же следователь!
— Да, я следователь. Но посылать меня далеко на поиски не советую.
Потому что с такими уликами дело уже практически можно закрывать.
— Ну и закрывайте, если человека посадить нужно.
— Макс, ты это зря. Так уж получилось. Мы же с тобой не первый раз общаемся. Вспомни, ты хоть раз меня на какой-нибудь подлости поймал?
— Нет, — угрюмо ответил Максим.
— То-то, вот и нечего пылить, банальностями разбрасываться. "Посадить!"
"Любого!". Это у нас, конечно, бывает. Но не со мной. Так ведь?