Очевидно, приведенный аргумент показался крайне несерьезным, потому как речь Рыча стала еще наглее:
— Ну что за человек, блин. Сказано же, нельзя!
— А я требую позвать господина Зарецкого! — Форс чувствовал, что горячится, причем не сурово, а глупо, мелко, смешно и оттого горячился еще больше. — Я приказываю!
— Нет, уж извините, тут хозяин приказывает! А он мне сказал: ни одного гаджо в дом не пускать!
— Да что за бред! Я не гаджо, я — адвокат! Ты же знаешь, я работаю на твоего хозяина. Пропусти!
— Не могу.
— Если ты сейчас не позовешь хозяина — он тебе голову оторвет!
И только тут на пороге дома показался Зарецкий:
— Эй, Рыч! Пусти его! Хочу узнать, за что это я должен тебе голову оторвать.
"Вот, паскуда, — внутренне возмутился Форс. — Он же все это видел и только сейчас соизволил выйти".
Но внешне доблестный юрист никак не проявил своего возмущения.
— Что ты хочешь мне сказать? — промолвил, наконец, Баро, плотно прикрыв дверь кабинета.
— Да много чего. Но начну с главного. В данный момент я представляю интересы моего клиента… Орлова Максима.
Баро вспыхнул как спичка.
— У тебя, Леонид, плохие клиенты. До свидания! Форс улыбнулся. Это хорошо, когда собеседник грубит и нервничает.
— Я ждал такой реакции… — сказал Форс. — Но не торопитесь! Дело в том, что мои услуги, услуги адвоката, оплачивает Астахов…
— Астахов?! Астахов…
Тут уж Баро задумался. Интересно получается, а что если его смутная догадка была правильной. И за всем этим делом все же стоит Астахов, тот самый, что совсем недавно так активно и радушно предлагал сотрудничество?..
— Баро, я понимаю вас. Вы почти уже полностью поверили своему будущему компаньону, а тут такая история. Странное покушение, странное беспокойство Астахова за судьбу Максима, которого он уволил. Якобы… Признаться, я теперь даже и в этом не уверен… Конечно, мне не очень интересно заниматься этим… — Форс гадливо скривился. — Этим человеком. Но вы же понимаете, что я взялся за это дело только ради вас!
— Да? А не ради гонорара? — попытался иронизировать Зарецкий.
— Баро! Вы же знаете мой уровень. Я без работы не останусь. Зря я что ли по всей области… да что там — по всей Волге мотаюсь! Нет, это дело мне интересно по другой причине. Астахов не верит или делает вид, что не верит в вину Максима…
— Но его вина уже доказана!
— Пока так не сказал суд, вина не доказана. И Астахов очень хочет, чтобы Орлов был признан невиновным, похоже, он что-то обещал этому пареньку.
Мне показалось, вам будут интересны те шаги, которые предпримет Астахов, чтобы доказать его невиновность…
— Ты хочешь сказать, что будешь держать меня в курсе всех действий?
— Естественно.
— То есть, кто старое помянет…
— Именно! — подвел итог Форс, шутовски прикрывая ладонью правый глаз.
Лязгнул замок. В камеру вошел следователь Бочарников, а вслед за ним…
Кармелита! Максим подскочил чуть не до потолка.
— Я знал! Знал, что ты придешь, — и, как будто не веря, что это действительно Кармелита, коснулся ее плеча.
— Стоп, назад, — жестко сказал Бочарников. — Физические контакты запрещаются! Орлов, отойдите! А то ваше свидание закончится прямо сейчас!
— Да, конечно! Простите…
— Максим, я нормально к тебе отношусь, видишь, даже сам привел на свидание твою… ну, знакомую. Только и ты будь мужиком, а не… не… кисейной барышней. А то — вскочил, набросился!.. Ну ты понял?
— Понял, Андрей Александрович. Вы правы.
— Ну вот. Общайтесь.
— Я ждал этой встречи… — взволнованно сказал Максим, говорить спокойно никак не получалось.
— Я тоже, — холодно ответила Кармелита.
— Но если ты пришла… Значит, ты веришь, что я невиновен?!
— Кто тебе сказал?
— Что?
— Что я верю в твою невиновность?
— А ты не веришь?
— Нет!
— Зачем ты тогда пришла?
Опытным ментовским взглядом Бочарников сразу оценил ситуацию. Парочка зациклилась, сейчас будут выяснять свои отношения. Если им, конечно, не мешать. Сейчас, пожалуй, стоит оставить их одних. Условно говоря, одних. В соседней подсобке, через вытяжку хорошо слышно, о чем тут говорят.
— Ладно. Я вас оставлю, — благодушно сказал следователь. — Только без фокусов… Да, Максим?
Максим кивнул и Бочарников вышел. Вот и остались они наедине. Максим и Кармелита. Только говорить почему-то им было очень трудно.
— Ты специально при следователе сказала, что не веришь мне…
— Ну почему же "специально"? Я действительно думаю, что стрелял ты.