Главное, что он все-таки прощен!
Игорь быстро скинул рабочий комбинезон, быстренько принял душ, смыв с себя ненавистную рабочую грязь, и облачился в костюм с галстуком — типичный менеджер. Вот только руки выдавали. Как же быстро вся эта мазутно-маслянистая дрянь въедается в кожу, в трещинки, которые сама же и оставляет. Но ничего-ничего. Вернется на прежний пост, отпарит ладони, потрет губкой, и опять будет обнимать Тамару идеально гладкими и чистыми руками.
В мгновение ока домчался до Астаховского дома. И вот уже застыл у двери в кабинет шефа. Постучал.
— Да. Приоткрыл дверь, заглянул.
— Разрешите, Николай Андреевич.
— Заходи, садись.
Игорь вошел в кабинет и с облегчением плюхнулся в кресло для гостей.
Астахов тоже не стал тянуть кота за хвост.
— Значит так, Игорь, я решил восстановить тебя в прежней должности. Но с испытательным сроком.
— Спасибо.
— И даже зарплату тебе увеличу, со временем. Если выйдешь на хорошие показатели. Но учти, если ты примешься за старое. Ты меня знаешь…
— Ну что вы, Андрей Николаевич…
Астахов возмущенно кашлянул. Игорь сразу даже не понял, отчего. Но потом сообразил. Елки! Он же имя с отчеством перепутал. Никогда такого не было. А тут в такой момент.
— Что вы, что вы, Николай Андреевич. Я все понял.
— И еще, — глаза у Астахова подобрели. — Береги свою невесту. Может быть, это самое лучшее, что есть в твоей жизни. Вопросы есть?
И тут Игорь понял, кого он должен благодарить за свое возвращение.
Ай-да, "невестушка", ай-да, умница. Надо будет ей побольше внимания оказывать.
— Нет, что вы, Николай Андреевич, какие вопросы. Я все понял…
— Свободен, — сказал Астахов опять жестковато, как бы возмещая свою прежнюю мягкость.
Всеми силами, что у нее оставались, Кармелита противилась голосу своего сердца. Говорила самой себе: "Не нужно идти к Максиму, не нужно. Ты там уже была. Тебе нечего ему сказать!". И все же не смогла удержаться. И пошла.
(Следователь Бочарников твердо решил, что уж это точно последний на сегодня посетитель к подследственному Орлову.)
Они стояли друг перед другом и не знали, о чем говорить. Говорено много.
А то, новое, что хотелось бы сказать, для этих стен не подходит.
— Завтра суд, — тихо проговорил Максим.
— Знаю, — ответила Кармелита.
— Зачем ты пришла?
— Чтобы сказать тебе… Я буду ждать тебя, сколько бы ни пришлось…
Буду…
Максим мысленно повторил слова Палыча: "Тебе будет тридцать пять, а ей двадцать восемь. Сколько вы еще детей нарожаете!" И тут же вспомнил амулет на груди Миро. Покачал головой, как бы выбрасывая все эти мысли из головы.
— Не надо.
— Я не могу без тебя.
— Учись. У вас с Миро все будет хорошо…
— При чем здесь Миро?
— Уходи, пожалуйста.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — Да.
— Почему?
— Смотреть на тебя — слишком большое счастье для заключенного.
Глава 30
И вот этот день настал.
— Прошу всех встать, суд идет! — с привычной торжественностью сказал секретарь.
Все встали. Вошел судья.
— Прошу садиться. Все сели.
Форс с удовлетворением отметил, что обвинителем на суд назначен Петр Архипович Чугаев, мужик старательный, дотошный. Но, как говорится, "без полета фантазии".
Петр Архипович доложил суду и всем присутствующим об итогах следствия:
— …Установлено, что покушение на гражданина Милехина Миро Бейбутовича было совершено гражданином Орловым Максимом Сергеевичем. В результате покушения гражданин Милехин получил огнестрельное ранение в грудь, задето легкое. Совершенные Орловым противоправные действия квалифицируются как покушение на жизнь…
Сухость и строгость его слов как бы отстраняла всех от происходящего.
Казалось, что это все не здесь, не сейчас и говорится не о Максиме, сидящем тут же, в зале. Но на отдельной, мрачной скамье для обвиняемых.
Обвинитель дочитал свой текст. И судья спросил Максима:
— Гражданин Орлов! Вы признаете себя виновным в покушении на жизнь гражданина Милехина?
— Я в Миро не стрелял, — не колеблясь, ответил Максим.
И закипела работа. Для адвоката Форса да обвинителя Чугаева.
Первым, как ни странно, вызвали свидетельствовать кузнеца Халадо. Груша чуть не померла с перепугу. Ее угрюмый и неразговорчивый Халадо должен открывать самое важное и серьезное за последние лет десять дело. Вот сейчас не дай Бог опозорится. А то и вообще наговорит такого, что самого в тюрьму упекут.