Он наклоняется и целует меня в губы.
— Хорошая девочка. Именно это я и хотел услышать.
Я изучаю своего мужа. Он выглядит потрясающе в своем смокинге. Вместо того чтобы надеть галстук, как друзья жениха, он завязал галстук-бабочку. Этот лавандовый цвет очень идет его смуглой коже.
— Между прочим, ты выглядишь чертовски изумительно, Джиа. Просто потрясающе, детка.
Я краснею сильнее и хватаю его за руку, пока он осматривает меня сверху донизу.
Платье, которое на мне, неподражаемое. Я чувствую себя в нем просто потрясающе, ведь, когда увидела его впервые, поняла, что оно то самое. Вместе с мамой Антонио мы искали идеальное платье. Антонио сказал, что цена не имеет значения, поэтому мы обошли все магазины и в итоге нашли то, что подошло идеально.
Двадцать восьмое июня — идеальный летний день для этой красоты. Платье цвета слоновой кости, без бретелек и расшитое бисером, на лифе тюль собрана диагональными складками. Пояс вышит золотом, а плавные оборки вокруг моих ног напоминают мягкие лепестки роз.
Я чувствую себя сегодня настолько элегантно, что ничего в целом мире не может задеть меня. Когда я смотрю на моего супруга, чувствую, что хочу залиться слезами радости. Теперь он мой, и я знаю, ничто не встанет между нами.
У нас так много лет впереди.
И я готова к каждому из них.
Я, наконец, поднимаю свой взгляд и вижу, как некоторые из моих дальних родственников и семья Антонио машут нам. Я знаю, что, возможно, они не могут видеть нас через тонированные стекла, но все равно оборачиваюсь.
Мы решили, что свадьба будет небольшой. Не более пятидесяти человек. Я хотела, чтобы было тихо и просто.
Учитывая наш образ жизни, не все могут быть приглашены. Некоторым мы не доверяем. Другие убили бы нас прямо у всех на глазах.
— Хорошо, Кев. Отвези нас в аэропорт. Я готова к началу медового месяца.
Чувствую переполняющее меня тепло, когда перевожу взгляд с Антонио на Кевина. Он смотрит на нас в зеркало заднего вида и кивает, а затем заводит двигатель.
Как только отъезжаем, я оглядываюсь на своих друзей и семью. Мама Антонио и Чарльз, его брат. Ему только тринадцать лет. Маленький засранец, но весьма умный для своего возраста. Я буду скучать по нему.
Неделя — это так долго, чтобы быть вдали от наших любимых, и я не знаю, что в этом моменте, но, когда наблюдаю, как увеличивается расстояние, испытываю чувство страха.
Я не увижу их в течение целой недели. Я выросла рядом с его матерью. Она мне как вторая мама — она приняла меня, будто я была ее собственной дочерью.
Когда семья и друзья скрываются из виду, я перевожу взгляд на Антонио.
— Думаешь, с твоей мамой и Чарли все будет хорошо, пока нас не будет? — спрашиваю я.
— Они будут в порядке, Джиа.
Антонио придвигается ближе и берет меня за руки. Прежде чем встретить пристальный взгляд его синих глаз, я мельком смотрю на его ногти с маникюром.
— Моя мать сильная женщина, а Чарли — один из самых крепких детей, которых я знаю. У меня есть свои люди, и они будут наблюдать за ней, как ястребы. Того, что произошло с нашими отцами, Господи, упокой их души, не произойдет. Ты поняла меня, детка?
Я киваю.
И затем снова чувствую себя виноватой от простого упоминания о папе.
Я должна была отложить свадьбу, хоть мы уже и планировали ее, когда папа скончался. Антонио не хотел задержек, так как приглашения были уже разосланы.
Я была против, хотела перенести, но потом у меня состоялась долгая беседа с его мамой, и она сказала мне, что жизнь никого не ждет. И папа — главный этому пример.
Ему было только пятьдесят четыре года. Улыбающийся. Счастливый. Живущий в свое удовольствие… А потом его не стало. Он был хладнокровно убит, как мы думаем, колумбийским картелем.
— Я должен услышать, как ты скажешь это, детка, — говорит Антонио.
— Я понимаю.
— Это моя девочка.
Он обхватывает ладонями мое лицо и целует в лоб. Его губы теплые и мягкие, и от этого прикосновения я таю.
Затем он отодвигается и открывает отсек между сидений, чтобы взять сигару. После этого, опустив окно, зажигает конец сигары, и я морщусь.
— Ты, правда, должен делать это здесь, Тони?
— Что? — усмехается он. — Я хочу хорошую сигару, прежде чем мы начнем долгий перелет на Бора-Бора, детка. Ты же знаешь, я не смогу курить во время полета.
— Однажды эти сигары прикончат тебя. Я ненавижу их.
— Я знаю, что ненавидишь.
Он выпускает облака дыма, и большая их часть выветривается в окно, но запах все равно распространяется по салону.
— Мы теперь женаты, Тони. Кое-что придется изменить, ты знаешь? Например, когда мы решим, что готовы завести детей. Не думаешь ли ты, что должен бросить курить?