Джеймс хмурился с растущим недоумением.
— Не дольше шести месяцев, хотя Кассандра больше года добивалась возможности похитить ее у леди Гримой, в Окли. Ванесса Гримой ни в какую не желала ее отпускать, а ведь ее младшенькая уже вышла за порог детской. Почему ты спрашиваешь, Томас?
Значит, она настоящая добропорядочная гувернантка, а вовсе не притворяется таковой, чтобы проникнуть в семью брата. Как она сумела его отыскать, если сам он, человек, умеющий разгадывать всякие тайны, потратил большую часть двух прошедших лет на то, чтобы ее найти, — и поиски оказались бесплодными?
Но где ему догадаться в этом заторможенном состоянии? Поэтому, если он хочет узнать ответ, ему не стоит стоять столбом. Нужно действовать.
— Представь меня.
— Кому? Мисс Кейтс? Томас, ты не в себе? Идем, родные ждут.
— Представь меня. — Его категоричный тон не допускал возражений. Он был непреклонен точно гранитная скала.
— Ладно, если ты настаиваешь, — пробормотал Джеймс тем расстроенным голосом, который означал — он не знал, что делать с явно обезумевшим братом. — Мисс Кейтс, — позвал он ее, — позвольте представить вам моего брата, достопочтенного Томаса Джеллико! Брат совсем недавно вернулся из-за границы, из Индии. Точнее, прямо сегодня. Томас, мисс Кейтс.
Она поглядела на Джеймса, и глаза на бледном овале ее лица выразили не более чем вежливый интерес. Но Томас был начеку. Его тело содрогнулось, мучительно возвращаясь к жизни. Занимаясь бесплодными поисками, он был полумертв от горя. Но если она жива — ему тоже следует воскреснуть.
Быстро, насколько позволяли подкашивающиеся ноги, преодолел он разделяющее их расстояние и встал напротив, чтобы окончательно убедиться: это действительно Кэт. Затем подошел еще ближе, впитывая исходящий от ее кожи смешанный аромат лаванды и крахмала. Он оказался так близко, что она вынуждена была отвести взгляд от Джеймса и взглянуть на Томаса.
Сначала она просто смотрела на протянутую руку, загрубевшую от работы с лошадьми, от солнца и ветра, слишком загорелую для англичанина. Потом ее взгляд скользнул к запястью, на браслет из потускневшего серебра, который он по-прежнему носил.
Да! Ее недоверчивый взгляд рикошетом метнулся к его лицу, и глаза потемнели, узнавая. Изумление, смущение отразились на лице Кэт словно жаркая тень, чтобы затем смениться бескровной бледностью. Даже веснушки исчезли, словно выцвели. Отпрянув, она схватилась за горло и вдруг покачнулась. Наверное, в этот миг ось ее мира, накрахмаленная, точно воротничок платья, совершила головокружительный наклон.
Он протянул руку, чтобы не дать ей упасть. В Индии она пахла жасмином и лимонами, а не лавандой с крахмалом. Он напомнит ей о жасмине.
— Мы с мисс Кейтс уже знакомы.
Глава 2
Почему ей не был дан знак свыше? Какой-нибудь подходящий природный катаклизм, пожар или, скажем, потоп, должен был дать знать Катрионе — очень скоро ад разверзнется, чтобы исторгнуть из своего чрева этого дьявола, которого она уж никак не ожидала увидеть.
— Сэр, вы ошиблись. — Она старалась проговорить эти слова четко, но они слетели с ее онемевших губ как невнятный шепот, лишенный и намека на самообладание, которое давалось ей с таким трудом.
Конечно, он ошибся. Ибо она никогда не встречала стоящего перед ней мужчину, невероятно красивого, в мятом, но прекрасно сшитом костюме английского джентльмена, выглядевшего совершенным чужаком здесь, на зеленой английской лужайке, прямо перед ней.
Конечно же, она его узнала. Эти сияющие ярко-зеленые глаза она узнала бы где угодно, даже если бы все остальное в нем — или в ней — изменилось до неузнаваемости.
Да, это лишь часть правды. Мисс Анна Кейтс — под этим именем знали ее хозяева, виконт Джеффри и его супруга, леди Кассандра Джеффри, — не могла быть знакома с достопочтенным Томасом Джеллико. Они не были представлены друг другу. Точнее, они никогда не встречались.
Ибо Катриона Роуэн знала его, а он знал ее — в полном смысле этого слова — как совершенно другой мужчина. Мужчина, запретный для нее, как яблоко познания в садах Эдема.
Цепь ее злоключений начала виться два года назад, на базаре в Сахаранпуре, где размещался временный аванпост английских войск, далеко к северу от Дели, почти на самой границе.
Стоило закрыть глаза, и Катрионе вспоминались пронзительные ароматы жасмина и ноготков, которые густым облаком висели в неподвижном утреннем воздухе. Торговцы-цветочники вывалили целые горы гирлянд из ярких лепестков, заполонив ими каждый дюйм пространства на Рани-базаре, — готовились празднества в честь какого-то индуистского божества, имени которого она уже не помнила. Воздух благоухал буйной смесью ароматов в окружении равного буйства сложных, насыщенных красок.