— Я знаю, что ты там и трусливо прячешься от меня! Но я иду к тебе! — Тело Морганы стало источать силу, а волосы ее растрепались и вздыбились. Королева не могла видеть свою жертву, но она чувствовала свою магическую силу. — А когда я найду тебя, то вырву сердце из твоей груди!
Хотя Цезарю выделили спальню в противоположном от комнаты Анны крыле дома, он тотчас вскочил с постели, едва услышав сквозь сон донесшийся издалека крик. Выбежав из комнаты, граф стремительно пронесся по коридору, при этом отметив, что дом хорошо защищен от полуденного солнца. Конечно, в доме Стикса и не могло быть иначе.
Крик еще не успел затихнуть, а Цезарь уже распахнул дверь. Несмотря на то что на нем не было никакой одежды, кроме черных шелковых трусов, он был готов прямо с порога броситься в бой, и кинжалы в его руках, как и пара пистолетов в удобных нательных кобурах, свидетельствовали о его решимости.
Служба в охране оракулов дала ему хорошую подготовку.
Быстро осмотрев затемненную комнату и смежную с ней ванную, он не обнаружил врагов, прятавшихся по углам. Успокоившись, Цезарь подошел к кровати. Анна спала, беспокойно разметавшись по постели, и ее красивое лицо раскраснелось и покрылось испариной.
Внезапно Цезаря накрыла волна такой нежности, что он едва не опустился перед кроватью на колени. Положив кинжалы на ночной столик, он осторожно привлек Анну к себе. Ох, он так за нее испугался!..
Черт возьми, он даже не понимал, из-за чего же так испугался. Но теперь, когда граф держал Анну в объятиях, он чувствовал, как безумно бьется ее сердце. Не просыпаясь, девушка прижалась к нему и инстинктивно ухватилась за его плечи.
Мгновение Цезарь наслаждался ощущением ее теплого тела — она с такой готовностью прижималась к нему. Он ждал два века, чтобы вновь испытать это головокружительное ощущение. Чтобы просто сжимать ее в объятиях.
Уткнувшись лицом в мягкие вьющиеся волосы Анны, он вдыхал ее сладостный запах, а его руки тем временем поглаживали ее спину.
На ней не было ничего, кроме шелковой кружевной рубашки, которую, вероятно, одолжила ей Дарси, но в этот момент Цезарь был больше озабочен тем, чтобы избавить Анну от страхов, чем пробудить ее страсть.
— Ш-ш-ш, Анна, — шептал он вновь и вновь, слегка касаясь губами ее уха.
Постепенно сотрясавшая девушку дрожь утихла, и — о блаженное мгновение! — она уютно прильнула к его мускулистому телу, словно ища защиты и утешения. Цезарь крепче прижал Анну к себе, продолжая шептать ей на ухо нежные успокаивающие слова.
Странное чувство умиротворения воцарилось в его сердце, и Цезарь осознал, что если бы такое было в его власти, то он остановил бы время именно в этот момент. Чтобы держать эту женщину в своих объятиях, купаться в тепле ее бесподобного тела и знать, что весь мир остался где-то далеко.
Он был превосходным воином, хорошо вышколенным стражем, многое знал и умел, но не умел останавливать время.
Анна тихо вздохнула, и ее дыхание коснулось его обнаженной груди. Затем она открыла глаза и посмотрела на него с недоумением.
— Цезарь?..
— Si.
Теперь она уже не цеплялась за его плечи, а настороженно упиралась ладонями в его грудь.
— Черт возьми, что ты здесь делаешь?
Граф понял, она встревожилась, обнаружив его на своей кровати, но за этой тревогой скрывался давний страх. Ночной кошмар очень напугал ее, и Цезарь не собирался уходить, пока не выяснится причина этого кошмара.
— Ты кричала во сне. — Он уложил ее голову на подушку и ласково провел пальцами по ее лицу. — Я подумал, что лучше разбудить тебя, прежде чем твой крик разбудит весь город.
Изумительные ореховые глаза потемнели при воспоминании о ночном кошмаре.
— Ох.
— Анна, расскажи мне…
— О чем?
— О твоем сне.
Анна нахмурилась.
— Зачем?
Он поколебался, прежде чем ответить. Анна и так была слишком возбуждена и напугана тем, что ее погрузили в мир, о существовании которого она лишь догадывалась. И меньше всего ему хотелось пугать ее еще больше рассказами о демонах, которые могут напасть на свою жертву, проникнув в ее сон.
— Это может быть важно, querida, — проговорил он наконец.
— Какое значение может иметь сон?
— Этого я не могу знать, пока ты не расскажешь мне о нем.
Он внимательно посмотрел на нее. На лице Анны застыло выражение упрямства. Она явно закусила удила и теперь готова была дерзко оспаривать даже самую разумную его просьбу — очевидно, решила прибегнуть к новой тактике. Граф улыбнулся и коснулся губами кончика ее носа, а его руки приступили к интимному изучению шелковой ночной рубашки, словно специально созданной для того, чтобы соблазнять мужчин, вызывать у них вожделение. И он был не просто соблазнен, но возбудился до крайности.