Марийка вполголоса объяснила канзасцам, что в честь семнадцатилетней дочери французского президента после ужина состоится бал.
Официальные лица выстроились согласно своему статусу для представления и приветствия первыми лицами двух стран. Марийка отметила, что Эви выглядела просто очаровательно. Исчезли тени под глазами и усталое выражение лица — сейчас она была "на работе" в сногсшибательном черном с золотом бальном платье работы известных французских дизайнеров.
— Живанши и Кристиан Лакруа, — пояснил пресс-секретарь имена модельеров журналистам.
Уотсоны оба расцеловали Марийку. Взгляды, которыми обменялись Мак и Эви, сказали Марийке больше, чем рассказ Натана о дневном рандеву.
"Санд придется подождать еще пятьдесят лет, — подумала Марийка, — прежде чем она, возможно, получит подтверждение собственным измышлениям о трещине в этом браке".
Эви представила Марийку французскому президенту, она пожелала скорейшего выздоровления после операции его жене, сделала комплимент красоте его дочери.
— Мадам, — месье президент поцеловал ей руку, — мне очень приятно с вами познакомиться и услышать такой отменный французский, — затем он обернулся к Маку и шепнул ему: — Надеюсь, вы вспомните об этой приятной даме, если надумаете поменять своего посла в Париже.
— Я пытался уговорить ее занять какой-нибудь пост, но потерпел поражение, — ответил Мак с добродушной улыбкой.
А Марийка уже приветствовала по-французски дочь президента, мадемуазель Аньес, сказав ей, что все в Белом доме очарованы ее красотой и изяществом наряда. Девушка смущенно покраснела.
— К сожалению, я плохо говорю по-английски, — сказала Аньес.
— Вам не придется мучиться с языком после ужина, — ответила Марийка, — вы будете только танцевать с самыми красивыми молодыми людьми Вашингтона, мечтающими получить ваше согласие на танец.
Аньес мило рассмеялась и пожала Марийке руку.
Полчаса ушло на церемонию представления, череда гостей тянулась через Зеленую, Голубую, Красную комнаты до главной гостиной, где был накрыт ужин. Марийка нашла свой стол под номером "4", ее имя значилось на одной из пластиковых карточек с изображением президентского герба. Она стояла у дорогой тарелки с голубым и золотым кантами и президентскими реквизитами посередине. Слева от каждой тарелки лежало меню с обозначением блюд и вид.
Рядом с местом Марийки уселась полногрудая блондинка и тут же принялась намазывать на хлеб масло. Марийке она сразу не понравилась, но все же она нагнулась к ней и решилась напомнить:
— Простите, но все должны стоять, пока президенты не войдут в гостиную и не займут свои места, — сказала она очень тихо той на ухо.
— Вот дерьмо! — выругалась блондинка достаточно громко, но все же отодвинула стул и встала.
Вошла чета Уотсонов, французский президент с дочерью. Шеф-распорядитель вечера произнес короткое приветствие на английском и французском языках, все уселись на свои места, и гостиная наполнилась шумом разговоров.
— Посол Таффер, — представился Марийке сосед слева, член французской делегации.
Между ними завязался разговор, так что Марийка не успела как следует рассмотреть Джона-тона Шера, который должен был сесть от нее справа. На него тут же накинулась с разговором развязная блондинка.
Марийка, не прерывая беседы, заглянула в меню. Она знала по опыту официальных приемов, что разговор ведется с одним соседом до смены блюд, потом — с другим. По совету Таффера, она выбрала копченую форель и овощной мусс с желе, а Джонатон Шер, как она услышала, заказал фазана "Фонтенбло".
Марийка украдкой взглянула на Шера, но наткнулась на недовольный взгляд блондинки, демонстрировавшей своему собеседнику свое чрезмерно открытое декольте.
— Где вы так прекрасно выучили французский? — спросил ее посол.
— Я целый год слушала курс в Сорбонне и два лета провела с семьей в Нормандии, работая переводчиком.
— И как вам понравилось в Нормандии?
— Это было восхитительно. Я изрядно потренировалась в своем французском.
— Я вижу прекрасные результаты, мадам!
Посол Таффер сообщил Марийке, что визит президента Франции проходит очень успешно, и выразил свое восхищение соседкой по столу.
Джонатон Шер, устав от болтливой блондинки, гадал, какого черта Мак и Эви настоятельно просили его прийти на этот ужин, тем более, что французов он недолюбливал. Он покосился на соседа француза и привлекательную соседку, которая вела разговор на французском, не обращая на него внимания. Джонатон скорее переключился бы на нее с лицезрения бюста блондинки и порожденных этим зрелищем сексуальных фантазий, которым сейчас было не время и не место.