«Единое, дав толчок, сообщило множеству движенье и само стало центром».
«Единое может воздействовать только на множество» (151).
«Создать значит ограничить одно другим. Творчество – различение. Создать можно только множество» (149).
В этом Скрябин видит даже «условия возможности переживания чего бы то ни было»; это условие формулируется им так:
«1) обособленность ото всего другого,
2) связь со всем другим, то есть 1) индивидуальное (множество), 2) божественное (единство)» (156 – 157).
«Природа – разбрызги того же сознания» (155).
Волна – рождение различия и созерцание его.
d) Это различение и оформление Первоединого рождает из себя пространство и время, которые суть «формы творчества», а «ощущения – его содержание» (147).
«Я создаю пространство и время тем, что я различаю. При этом нельзя спросить, с чего я начал различать. Ибо что-нибудь существует в процессе различения только относительно другого. Значит, создавая какое-нибудь представление, какое-нибудь я, я одновременно создаю не-я, его ограничивающее, и всю историю его. Я создаю время различением ощущений и пространство различением в себе субъекта и объекта… Я уничтожаю пространство и время, когда перестаю различать. Выражения создаю и уничтожаю не означают создания и уничтожения времени и пространства во времени же и пространстве. Они лишь намекают на тот процесс творчества, который не может быть до конца выражен понятиями, которые сами только его продукт» (136).
Пространство и время не отделимы от ощущений (147). Различение в последних и есть создание пространства и времени. И потому бессмысленно спрашивать, как начался мир.
«Мир, который в пространстве и времени, никогда не начинался и никогда не пройдет. В пространстве и времени нельзя дойти до причины всех причин. Бесконечность и вечность содержат в себе все возможное в формах пространства и времени» (148).
Но создание пространства и времени есть создание и всей их полноты. И Скрябин резко говорит о создании прошлого и будущего.
«То, чего я желаю, я желаю здесь и теперь, а для этого момента нужна вся история вселенной, человечества. И этим моим капризом, мимолетным желанием, я создаю эту историю, как создаю все будущее. Все – мое желание, моя мечта, и все это я сознаю» (140).
«Я создаю тебя, (мое) прошлое, чтобы отрицать в настоящем и жить будущим» (152).
«Я жить хочу. В этом желании все. Прошедшее и будущее» (156).
«Мне нужен мир. Я весь – переживаемые мною чувства, и этими чувствами я создаю мир. Я создаю тебя, бесконечное прошлое, рост моего сознания, искание меня, и бесконечное будущее, успокоение во мне, печаль и радость обо мне. И как играет мое чувство, изменчивое как мечта, как каприз, так играет все прошлое и будущее… Для каждого изгиба моей фантазии нужно иное прошлое, как иное будущее» (139).
«Вы нужны мне, темные глубины прошлого!» (140).
е) Но далее! Пространство и время рождают далее индивидуальность: они – единораздельно единомножественны.
«Раз нет действительной множественности, нет индивидуального сознания, которое есть отношение к другим индивидуальным сознаниям и только и существует как отношение к ним. Другими словами, без действительной множественности нет жизни. Условия жизни суть: единство и множество (действительное). Итак, выходит, что я не только не могу отрицать внешнего мира, но я не мог бы существовать без этого внешнего мира. Мое индивидуальное сознание, которое есть отношение к другим индивидуальным сознаниям, перестало бы существовать» (166).
«Не нужно забывать, что человек носит свою индивидуальность, как и тело (одежда). Некоторые философы смешивают индивидуальность с духом. Изучая индивидуальность, то есть, например, способность поступать так или иначе при известных обстоятельствах, они думают, что изучают способности душ, которые различны по своей сущности. Они забывают, что индивидуальность есть отношение к другим индивидуальностям; она есть краска, явление одного и того же духа в форме времени и пространства» (173).