— Прячьтесь, куда договаривались, немедля.
Строгий указ и дети быстро бросились исполнить его. Хаук же, совсем не тревожась, сидел на ложе в длинной сорочке, ухватив себя за босые ножки, и рассматривал старших братьев, стоявших с обнажёнными мечами. Малыш зачарованно смотрел, как играют блики огня на лезвиях да на металлических кольцах одежды. Отец уже сделал ему меч, правда маленький и деревянный, и Хаук мечтал, что скоро он получит настоящий и станет лучшим воином Севера. Мать подхватила Хаука на руки и, подбежав к высокой лестнице, поднялась с ним на горнее место, что находилось под самой крышей и где сушились лук, чеснок и разные травы. Резкий смешаный запах ударил малышу в ноздри и тот недовольно поморщился.
— Слушай меня очень внимательно, сынок, заройся в траву как можно лучше и сиди не шевелясь, чтобы не случилось. Слышишь? Чтобы не случилось, — мать заглянула в голубые, такие же как у неё, глаза Хаука, тот кивнул, нахмурив тёмные бровки. — Обещай мне, что ты не пошевелишься, чтобы не услышал? — шептала она.
— Я обесцаю, — так же прошептал малыш.
— Я люблю тебя, — мать обняла его и быстро стала спускаться.
— И я тебя юб'ю, мама, — сказал он в ответ.
Хаук не понимал, что произошло потом. Он сделал всё, как велела ему мать и сидел подобно мыше, не шевелясь и, почти, не дыша. Мальчик слышал скрежет когтей по стенам дома, что-то гремело на крыше, совсем близко над ним и он представлял себе, что это их северные волки, красавцы с серебристой шерстью, пляшут танец весны. Такое зрелище он однажды видел, когда отец, посадив сына перед собой на лошадь, повёз его на охоту в лес. Но их волки никогда не издавали таких гадких грудных звуков, с последующими за ними скулёжем, чавканьем и подвыванием. Скребущиися звуки сменились на мощные удары, зазвенели и посыпались стёкла за ставнями, заплакали сёстры, заговорили встревоженно братья. Хаук не разбирал, что быстро говорила им мать, но раздался сильный треск, как-будто нечто тяжёлое ввалилось в дом. Послышалось глухое рычание, звон мечей, звуки ожесточённой борьбы, крики старших братьев, отчаянный возглас матери, глухие удары, словно кто-то падал на пол. Затем жуткий вопль меньшей сёстры, короткий вскрик, плач и- тишина. Пусть Хаук был ещё очень мал, но отец уже начал обучать его азам боя и часто брал его на охоту вместе с братьями. Малыш понимал, что сейчас себя выдать никак нельзя, потому, что он не один и нечто ещё находится внутри их дома. Чуткий слух и острый нюх Иного позволяли слышать ему звериный запах, тяжёлое дыхание и стук не одного сердца. И не он нынче маленький охотник, нет, он чувствовал каждой клеточкой своего тела, что охотятся за ним. Потому-то Хаук затаился и не двигался, как учила его мать. Внизу послышалось сопение, что-то большое пыталось запрыгнуть к нему наверх. С третьей попытки ему это, похоже, удалось и малыш слышал, как оно принюхивается, как скребутся пытаясь удержаться на перекладинах, когти. Ничего не учуяв, зверь спрыгнул вниз или попросту, не удержав вес тела, сорвался с лестницы. Дом опустел. Малыш ещё долго просидел в остывшем за время доме. И когда и с улицы перестали доноситься звуки боя и раздался просто людской говор, Хаук приподнял голову, отряхнул с себя травы и спустился вниз, ступив босой ногой во что-то мокрое и вязкое. Мальчик посмотрел себе под ноги и не понял, отчего столько красного ягодного морса разлито на полу. "Вот влетит среднему братцу Ульву, за то, что он полез в кладовую без позволения", подумал он. Но тут Хаук вдруг увидел и самого Ульва, который полулежал на меньших сестрёнках, раскинув руки, словно хотел прикрыть их собой, уберечь.
— Ульв, Сван, Трин, — позвал их Хаук. Но ответом была тишина.
Хаук крутил головой во все стороны. Они все были здесь, в доме: его семья и два огромных пса. Хаук впервые видел гартов, совсем не ощущая страха. Он недолго их рассматривал, а отвернувшись, прошлёпал по алой жиже к матери, коснулся такого бледного, как снег, её лица, чтобы привлечь её внимание. Но она почему- то оставалась совсем безучастной к его попыткам и только продолжала лежать, глядя поддёрнутыми пеленой глазами, куда-то вверх. Ньорд, Рубен и Расмус, три старших брата, побросав свои мечи, тоже спали странным сном. Совсем растерявшись, малыш выбрался из дома, босым выйдя в морозное утро и увидел красный снег, а на нём повсюду спали множество воинов и ещё больше этих странных псов. Хаук рассматривал гартов, огромных чёрных собак, которые были гораздо крупнее, чем волки, и больше походили на уродливых медведей. Малыш стоял у порога своего дома, в одной рубашёнке, глядя на всё широко распахнутыми глазами.