Должность отдали ему, а Болли не простил и не забыл. И каждый раз при встрече он старался задеть, зацепить, вывести из себя мелкими пакостями Хаука. Но это невозможно было сделать никому.
"Никому — подумал Хаук, седлая скакуна, — за исключением лишь одной мелкой талы, которая своим большим, для столь маленького создания упрямством, выворачивала его душу и будила всё худшее, что было в нём. И всё лучшее, правда, тоже". Мужчина скрипнул зубами от досады.
Хаук вывел из конюшни лошадь и направился к воротам. Кая сама вышла на порог дома, ожидая его. Мужчина не успел поесть, хотя жена, как всегда, постаралась чтобы стол дома был накрыт богатый. Он понимал, что она соскучилась, хочет побыть с ним, поговорить, расспросить о походе и рассказать о чём-то своём. Но мысли Хаука искали затерявшуюся в городе талу с огненными волосами.
— Я скоро вернусь. Иди в дом, Кая, и отдохни.
— Я наотдыхалась за эти месяцы и хотела побыть с тобой, — тонкие брови женщины сошлись на переносице.
— Не сейчас, чуть позже, — Хаук погладил женщину по плечу. Светлые его волосы свободно касались плеч, лишь две тонкие косицы были заплетены над ушами.
— Что тебя беспокоит, Хаук, — Кая всматривалась в потемневший лёд его глаз.
— Ничего стоящее твоего внимания, моя принцесса. Я скоро вернусь, не тревожься, — ответил Хаук, заправляя себе косицу за ухо.
Он действительно скоро вернулся. И вот теперь, найдя девушку и поселив её в доме Вигге, Хаук возвращался к себе, где ждала его жена и целый выводок услужливых рабов и рабынь. Мужчина был взбешён, он кипел от досады на самого себя. Хаук изменил своё решение, чего никогда ещё не делал. Дикий Ястреб однажды сказав, своего слова не менял. И это знали все: от короля Визфолла до последнего безусого Инного. Но тут Хаук уступил Ей и это его удивило и разозлило. Он растерялся лишь на долю секунды, когда Алия, обнимая его ноги и с мольбой глядя ему в глаза, просила изменить его волю. Он почти не слушал, что говорила ему девушка. Хаук смотрел в её по-лисьи выгнутые глаза, на её красивые пухлые губы и думал: неужели она настолько сильно хочет быть от него подальше, что готова ползать на коленях, умоляя его о том? А он разучился дышать без неё, стал слабым, уязвимым. Чего всегда избегал. Хаук понимал, что одержим Алией и не хочет излечиться. Неужели и правда в её душе поселилась пустота? Или кто-то другой из мужчин занял место в её? Нет. Он чувствовал и знал, что дорог ей. Она пыталась выдать ложь за истину. Алия хотела солгать Хауку-мужчине, забыв, что часть звериной натуры Хаука-Инного обмануть невероятно сложно. Само тело предавало Алию, тянулось к нему когда Хаук обнимал её: бешенный стук сердца, учащённое дыхание и пьянящий аромат, поддёрнутые дымкой желания глаза — всё это Инной читал как в открытой книге. Губы её говорили одно, а тело и сердце — совсем другое.
— Маленькая, хитрая и глупая Лисичка, — злился мужчина, широким шагом пересекая двор.
Он вошёл в дом, где душистые ароматы приятно щекотали ноздри, а мужчина был голоден. Хаук прошёл сразу в ту часть дома, где был просторный зал, в котором они обычно ели. Он, всё ещё хмурясь, вымыл руки и, вытер их льняным полотном, что тут же подала тала и глянул на женщину, которая сидела на широкой, длинной, застеленной мехами лавке, дожидаясь его. Хаук направился к Кае, та поднялась навстречу мужу.
— Надеюсь, ты не голодна, — Хаук бережно обнял жену.
— Я не ела ожидая тебя, — ответила Кая, подняв серебристо-серые глаза на мужчину.
Ей не нужно было сильно запрокидывать голову, чтобы смотреть в лицо мужу. Рождённые от Инных, женщины Севера были стройные и высокие, но без способностей их мужчин.
— И зря, — недовольно покачал головой мужчина. — В твоём положении это лишнее.
Хаук уселся за большой стол, украшенный причудливыми узорами. От внушительного очага исходило приятное тепло. Мужчина окнинулся на спинку высокого стула, с наслаждением вытянув длинные крепкие ноги и, запрокинув голову, устало прикрыл глаза. Кая подошла и села рядом с ним, рассматривая любимое мужественное лицо. Она не видела мужа почти пол круга.
— Я рада, что ты вернулся живым и здоровым, муж мой, — Кая улыбнулась, хоть Хаук и не видел этого.