— Советник, — прохрипел Вальд запёкшимися от крови губами, — рад видеть тебя.
— Хотел бы я чтобы наша встреча состоялась при лучших обстоятельствах, воин, — кивнул ему Хаук. — Я принёс тебе еду и воду.
— Благодарю, — прошелестел тот, когда Хаук напоил его.
— Вальд, я знаю, что тебе сейчас тяжело, но мне необходимо услышать из твоих уст, как всё было. Это важно.
Вадьд чуть заметно кивнул, какое-то время помолчал, собираясь с силами и потом повторил те же слова, что и Кая: помог принцессе подняться в покои, так как та была слаба, она стала звать его к себе, обнимала и воля, разум и тело не подчинялись ему, всё было охвачено жгучим огнём желания. Что было потом, казалось происходящим во сне. Но он мало что помнит.
— Целуя и лаская её, я был уверен, что вижу сладкий сон. Ведь я так люблю Ка… принцессу и не смел мечтать о её внимании.
— Нет сомнения, что вас опоили. От такого небольшого количества хмеля Инной не одуреет, — утвердительно кивнул Хаук, — но кому это нужно? Кто подавал чашу?
— Болли, — прошептал сотник.
Мужчины замолчали, каждый думал о своём: Вальду хотелось покоя, Хаук прищурившись, размышлял, мог ли это сделать Болли и какая ему в том надобность?
— Моё имя втоптано в грязь, — тихо сказал Вальд. — Клянусь тебе памятью своих родителей, Хаук, я бы никогда не посмел, лучше бы сдох на месте, чем уничтожил свою честь и честь той, кого люблю больше своей жизни.
— Я тебе верю, воин и тоже клянусь, что сделаю всё, чтобы твоё имя было отбелено и справедливо восстановлено в чести, а убийца получил заслуженную кару.
— Но я этого уже не узнаю, так ведь? — спросил Инной, щёлочками глаз глядя на своего начальника.
— Мне очень жаль, Вальд, не я один пытались переубедить его, король непреклонен. Он в бешенстве.
— Когда?
— Завтра утром, — выдохнул советник.
— Что ж…
— Есть ли у тебя какое-то желание? Я сделаю всё, что в моих силах? — спросил советник.
— Попроси её быть завтра. Хочу в последний миг видеть её лицо. Я был бы счастлив, если бы она пришла.
— Придёт, обязательно, — кивнул Хаук, сжав губы. Возможно, небольшим утешением будет знать, что принцесса ползала в ногах у отца, умоляя спасти тебя.
Хаук умолчал о разговоре с Каей и о том, в чём она ему призналась: незачем бить кинжалом в и так израненную грудь. Вальд блаженно улыбнулся.
— Она невероятная, одна такая на всей земле, — прошептал воин.
Хаук удержался, чтоб не хмыкнуть. Да уж. Влюблённые слепы и доверчивы как котята.
— И ещё одно. Прошу, мой господин, ради всех лет моей честной службы, сделай это сам.
Хаук понял и вздрогнул — Вальд просил смерти от его меча.
— Мне бы не хотелось, чтобы это был палач, как у преступников и злодеев. Прошу тебя, не откажи мне, дай мне умереть, как воину и въехать в сады Великого как воину: с мечом на Серхуте* — совсем тихо говорил Вальд, но Инной слышал хорошо.
— Не откажу, — выдохнул Хаук и глаза его блеснули лютым голубым фосфором.
Вальд почти мгновенно заснул, изнурённый разговором. Тяжёлой поступью вышел из подземелья советник. Он проследовал к внешнему городу и, отыскав Олафа, подозвал к себе.
Олаф поспешил к своему господину: несмотря на то, что мужчина был крупным и высоким как все Инные, передвигался он легко и стремительно.
— Верзила, хоть тебя и кличут Медведем, но двигаешься ты легче ветра, когда захочешь.
— Говори сразу, Хаук, чего тебе надо, — Олаф почесал рыжевато-русую бороду.
— Проследишь за Болли. Глаз с него не спускать ни на миг. Мне необходимо знать что он делает, где бывает, с кем говорит, о чём и когда. Докладывать лично мне. Только мне.
— Чуешь подставу, Хаук? — тихо спросил Олаф, кивнув с пониманием.
— Уверен. И ещё, Олаф, хоть призраком стань, но Болли не должен ничего заподозрить.
Верзила снова кивнул и бесшумно исчез. К Хауку сразу подошёл Лейр.
— Здорово, брат, чего хмурый такой? Всё плохо?
— Завтра утром казнь. Я не преуспел нигде, брат: король остался глух, а затесавшаяся среди нас крыса не найдена.
— Слишком мало времени дано.
— Вальд попросил, чтобы я самолично казнил его, — Хаук посмотрел в синие глаза побратима и тот прочитал в них тоску.
— Тебе не позавидуешь. А ты?
— Вальду я не откажу. Когда найду тварь, заварившую эту ядовитую кашу сам выпущу ему кишки, — прорычал Хаук.
— Не выпустишь. Ты знаешь наши законы: Инной Инного убить не может — а ты как никто другой им следуешь.