— А что, собственно, случилось? — Он медленно направился в сторону улицы. — Не вы первая определили изъяны моего характера.
Шарлотта не могла не улыбнуться. Ей по душе пришелся его ответ, но она не хотела упустить последнюю возможность освободиться из смущавших ее объятий.
— Разрешите мне хотя бы попробовать пройти самой? — попросила она.
— Вы почти усыпили мою бдительность столь кротко заданным вопросом, но я снова должен вам отказать. Кстати, я всего лишь намерен посадить вас в вашу карету.
Джентльмен шел к ожидавшей ее карете, он нес ее без видимого усилия. Ее руки покоились на его плечах, и внезапно, впервые с той минуты, как она пришла в себя, Шарлотта осознала близость мужчины, на которую обрекла ее ситуация. Никогда еще ни один мужчина не обнимал ее, разве что во время вальса — совершенно бесстрастно. Иногда друг Шарлотты Гарри Элстоу, держа ее за талию, помогал сесть в седло, но это ничего не значило. Мод и Селина не верили, когда она говорила, что еще ни разу не целовалась, они обвиняли ее в неискренности, но дело обстояло хуже. Шарлотта не только не была хоть раз в жизни влюблена, но даже не могла утверждать, что изведала какие-нибудь «нежные чувства».
Ощущение, испытанное на руках незнакомца, Шарлотту встревожило — она уловила тончайший аромат очень дорогого мыла. Само по себе это вряд ли привлекло бы ее внимание, но перед мысленным взором возник образ незнакомца перед зеркалом, в руках у него бритвенный прибор, он собирается избавиться от бороды. Щеки Шарлотты вспыхнули. Его решительно очерченный подбородок украсила бы прекрасная бородка. Более того, Шарлотта нашла этого джентльмена весьма привлекательным. Волосы под его начищенной касторовой шляпой черны как смоль и прическа в так называемом стиле Брута. Вполне подходящая, подумала Шарлотта, учитывая очевидную жесткость его характера. Высшего качества, тончайшей выделки фрак прекрасно облегал плечи незнакомца, широкие, по-настоящему мужские, насколько Шарлотта могла убедиться.
Подойдя к наемной карете, он мельком глянул на Шарлотту, и она успела лучше разглядеть его лицо. Брови у него были такие же темные, как и волосы, густые, стрельчатые. Высокие, резко очерченные скулы, прямой нос. А губы имели обыкновение слегка подергиваться, когда что-то забавляло его. Как в настоящий момент.
— Ваш вердикт, мисс? — поинтересовался он.
Шарлотту Эмберли отличало чувство собственного достоинства, не позволяющее ей жеманиться и заискивать перед мужчинами. Будучи человеком прямым и честным, она открыто высказывала свое мнение, не скрывая своих пристрастий, и в течение последних лет из своих двадцати четырех убеждалась, что именно таким образом ей удавалось удерживать на расстоянии всех возможных женихов из круга своих знакомых. Мод и Селина предостерегали, что в общении с лордом Стоунлеем ей придется прибегнуть к кокетству и к искусству флирта. Но сейчас у Шарлотты не было причин изменять себе и своим правилам, и потому она чистосердечно ответила:
— По-моему, вы самый красивый мужчина из тех, кого я встречала.
Незнакомец побледнел, затем щеки его порозовели, что Шарлотта сочла за проявление удовольствия. Он весьма тепло улыбнулся. Ветер тщетно попытался сорвать с джентльмена шляпу, когда он с девушкой на руках миновал здание, защищавшее от ветра, и приблизился к карете.
— Вы повергли меня в смущение, — произнес он, наконец.
— С усилием отведя от нее взгляд, джентльмен окликнул кучера, продолжавшего глазеть в небо и чесать в затылке.
— Эй ты! Не изволишь ли открыть для леди дверцу?
Явно не зная предшествовавших событий, кучер спрыгнул с козел и немедленно начал высказываться:
— Ну и дела! Неужто мисс хватил удар от бесконечных покупок? Уж я вам скажу, что бывает, когда…
Он закашлялся, и Шарлотта с изумлением увидела, как багровеют его щеки.
Но, прежде чем посмотреть на незнакомца, все еще державшего ее на руках, она догадалась, что он раздосадован: напряглись мышцы его рук, груди и плеч. Мужчина испытывал неудовольствие, и оно с легкостью отражалось во всем его теле. Когда же Шарлотта взглянула ему в лицо, холодность, с какой он смотрел на дерзкого кучера, не оставила никаких сомнений.
Шарлотта не удивилась, когда возница вдруг начал кланяться, почесываться и мять в руках сдернутую с головы шляпу — он пытался принести свои извинения. Его смирение и почтение были столь глубокими, что Шарлотта невольно восхитилась удивительной способностью своего защитника молча подчинить несносного кучера.
Возница подобострастно открыл дверцу и помог мисс Фиттлуорт сесть в карету. Горничная принялась отодвигать груду свертков, загромождавшую пол, а Шарлотта тихонько прошептала незнакомцу на ухо:
— У вас это отлично получилось.
Он пристально смотрел на нее в течение минуты, показавшейся ей вечностью. Наконец улыбнулся. И на этот раз улыбка тронула не только губы, но и отразилась в его чудесных синих глазах. Он прошептал:
— Благодарю вас.
Шарлотта потупилась, она почувствовала между ними нить невыразимого словами понимания. Кто этот человек? Почему уже один его взгляд наполнил ее сердце теплом? Внезапно Шарлотта испытала стеснение в груди, стало трудно дышать. Его взор оторвался от ее глаз, проследовал к бровям, щекам и остановился на губах. Сердце ее встревожено забилось. Она поняла, что, будь они наедине, этот джентльмен поцеловал бы ее. И тут же с ужасом осознала, что с удовольствием позволила бы ему эту скандальную вольность.
— О Боже, — пробормотала Шарлотта. Господи! Что это с ней происходит? Когда незнакомец, наконец, оторвал взгляд от ее губ, она решила немного поддразнить его, надеясь ослабить возникшее между ними чувственное напряжение.
— Вам следует смотреть вперед, когда вы идете. Не годится путешествовать по Брайтону, сбивая с ног молодых дам.
Губы его насмешливо скривились, когда он опустил ее на землю.
— Вы, безусловно, правы, — склонился он в поклоне. — Я непременно приму ваши слова к сведению. Однако в следующий раз, желая привлечь внимание джентльмена, выберите для обольщения бальный зал. Вы могли пострадать гораздо серьезнее.
Шарлотта растерянно захлопала длинными пушистыми ресницами, но не нашла достойного ответа. Он что, и впрямь думает, будто она намеренно столкнулась с ним, предвкушая радость от удара головой о кирпичи и обморока прямо на улице? Неужели он так глуп или в высшей степени самонадеян, если верит тому, что говорит!
Шарлотта продолжала глядеть на него в немом изумлении, он понимающе улыбнулся:
— Так, значит, я не ошибся?
Тепло синих глаз сменилось выражением неодобрения. Голос звучал холодно, таким же тоном он говорил о Мод. Девушке незнакомец показался враждебным и совсем непохожим на того человека, который едва не поцеловал ее несколько минут назад. Приятное впечатление, какое у него сложилось, пока он держал ее на руках, теперь полностью изменилось.
— Вы глубоко заблуждаетесь, сэр! — воскликнула Шарлотта, обретя способность говорить. — Я бы никогда не прибегла к тому, на что, как я полагаю, вы намекаете. Это одна из самых низких женских уловок.
И тут же почувствовала себя виноватой, вспомнив, что именно подобной тактики она собиралась придерживаться в предстоящей охоте на лорда Стоунлея. Тот явно заслуживал, чтобы его одурачили.
— Никогда? — уточнил незнакомец.
Не нравится он ей, решила Шарлотта. Он заботливо поддержал ее ушибленную голову, она на какое-то мгновение пожелала его поцелуя. Но у него такой паршивый характер, что теперь она совершенно уверена в своей антипатии. Он считает, даже уверен, что каждая женщина, обратившая на него свой взор, тут же желает заманить его в свои сети. Решительно невозможно снести такую самоуверенность! Так мог бы вести себя неизвестный ей, но уже неприятный лорд Стоунлей.
— Никогда не пользовалась подобными ухищрениями, чтобы вызвать к себе интерес джентльменов, это абсурд, — ответила Шарлотта, одарив мужчину враждебным взглядом. — Я слишком уважаю их, да и себя тоже.