падает в обморок от удивления, так что, скорее всего, все хорошо. Он ждет, пока я вытащу
свой багаж из машины и закрою за собой дверь. Затем он делает крутой поворот на узкой
небольшой улице, рев двигателя приводит его в действие.
Я смотрю. И вот я здесь. Мой новый дом. На какое-то время, по крайней мере.
Седовласый швейцар внутри вопросительно смотрит на то, как я прохожу через дверь и
выдыхаю у стойки, держа большой чемодан.
- Я здесь, чтобы вселиться в квартиру Селии Рейли, - объясняю я, борясь с
желанием вытереть пот на лбу. - Она сказала, что оставила ключ здесь.
- Ваше имя? - говорит он хрипло.
- Бет. То есть, Элизабет. Элизабет Вильерс.
- С вашего позволения я проверю, - сопит он в усы, просматривая файл на своем
столе. - Ах, Да. Вот здесь. Мисс Е. Вильерс. Номер 514.
Он впивается в меня пронзительным недружелюбным взглядом.
- Да. Кот сидит там, - улыбаюсь я ему, но он не отвечает мне тем же.
- Точно. У нее есть кот. Не могу понять, почему существо, такое как кот, хотел бы
жить своей жизнью, но вместе с нами. Вот ключи, - он протягивает мне конверт. - Не
могли бы вы расписаться в журнале?
Я послушно подписываю, и он рассказывает мне некоторые технические нормы и
правила, затем направляет меня к лифту. Он предлагает доставить мой багаж позже, но я
говорю, что сделаю это сама. По крайней мере, таким образом, я буду иметь все, что
нужно. Мгновение спустя я уже рассматриваю свое горячее, покрасневшее лицо,
отражающееся в зеркалах лифта, медленно поднимающегося на пятый этаж. Мне никогда
не стать своей в этом окружении: на моем сердцевидной формы лице с круглыми
голубыми глазами никогда не появятся высокие скулы и не возникнут изящные черты
лица, которыми я больше всего восхищаюсь. И мои непослушные русые волосы до плеч
никогда не будут естественно густыми, с блестящими локонами, которые я всегда хотела.
Когда я берусь за работу, тообычно не парюсь по поводу волос, просто собирая их.
- Нет, точно не леди Мэйфэр, - говорю вслух. Когда я смотрю на себя, то вижу
следывсего того, что произошло в последнее время. Мое лицо осунулось, в глазах грусть,
которая, кажется, никогда не исчезнет. Я выгляжу хуже, как будто я слегка согнулась под
тяжестью моего страдания. "Будь сильной", - шепчу я себе, пытаясь найти искру в моем
пустом взгляде. Вот почему я приехала. Не потому, что я пытаюсь сбежать - хотя и это
тоже - а потому, что хочу вновь открыть старую себя: сильную и смелую, любящую
жизнь.
Разве что Бет была полностью разрушена.
Я не хочу думать об этом, но это трудно.
Номер 514 погружен в тишину покрытого коврами коридора. Ключи послушно
проворачиваются в замке, и мгновение спустя я вхожу в квартиру. И тут меня ожидает
сюрприз: ко мне выбегает маленький пушистый комочек, сопровождаемый громким
писклявым мяуканьем, ерзает по моим ногам и извивается между них, почти сбивая меня.
- Привет, привет! - воскликнула я, глядя на маленькую черную усатую мордашку с
ореолом темного меха. - Ты, должно быть, Де Хэвиленд.
Он снова мяукает, показывая мне острые белые зубки и маленький розовый язычок.
Я стараюсь все рассмотреть, в то время как кот призывно мурлычет, настойчиво
ерзая у моих ног, очевидно, обрадовавшись, увидев меня. Я в зале, и вижу, что Селия
осталась верна 1930 году и эстетике здания, в том числе. Пол, выложенный плиткой
черного и белого цветов, покрыт белым кашемировым ковром по центру. Иссиня-черный
приставной стол расположен около большого зеркала в стиле Арт-деко в окружении
хромовых лампочек. На столе огромная белая фарфоровая чаша с серебряной оправой.
Все изящно, спокойно и красиво.
Я не ожидала ничего другого. Мой отец был раздражающе неясным, говоря о
квартире его крестной матери, которую он видел в тех редких случаях, когда был в
Лондоне, но всегда говорил, что она так же гламурна, как и сама Селия. Она начинала
карьеру в качестве модели, еще, будучи, подростком, и была очень успешной, зарабатывая
достаточно денег, но потом бросила и стала журналистом моды. В своё время она вышла
замуж и развелась, а потом еще и овдовела. У нее никогда не было детей, возможно,
поэтому ей удалось остаться такой молодой и энергичной, она была равнодушной
крестной матерью моего отца, периодически появляясь вего жизни.
Иногда он ничего не слышал о ней в течение многих лет. Потом она вдруг
появлялась из ниоткуда, загруженная подарками, всегда элегантная и одетая по последней
моде, душа его поцелуями, и пытаясь загладить прошлое пренебрежение. Я помню, как
встречалась с ней пару раз: застенчивая, трусливая девушка в шортах и футболке с
непослушными волосами, которая никогда не могла себе представить, что могла бы быть
такой же ухоженнойиутонченной, как эта женщина передо мной, с ее подрезанными
серебристыми локонами, удивительной одеждой и великолепными украшениями.
Что я говорю? Даже сейчас я не могу себе представить, что я могу быть как она. Ни
на минуту.
И все же, я здесь, в её квартире, которая будет так же и моей в течение пяти недель.
Воспоминания того, как же сложилось так, что я оказалась в квартире Селии,
окутали меня:
Неожиданно зазвонил телефон. Я не обращала внимания, пока мой отец не
положил трубку, глядя недоуменно, и сказал мне:
- Тебе бы хотелось провести немного временив Лондоне, Бет? Селия уезжает, и
она ищет кого-нибудь ухаживать за ее котом. Она подумала, что ты могла бы пожить в ее
квартире.
- В ее квартире? - я повторила, подняв глаза от книги. - Я?
- Да. Это достаточношикарно, я думаю. Мэйфэр, Высший Свет –как-то так. Я не
был там в течение многих лет. - Он бросил взгляд на мою мать, подняв брови. - Селия
уезжает в леса Монтаны на пять недель. Очевидно, она должна духовно восстановиться.
- Ну, они помогают ей оставаться молодой, - ответила моя мать, вытирая кухонный
стол. - Не каждый в семьдесят два годаспособен на подобное. - Она встала и посмотрела
на вычищаемый ею деревянный стол с толикой грусти. - Это звучит довольно заманчиво,
я хотела бы сделать что-то подобное.
У нее был такой взгляд, как будто она размышляла о своём жизненном выборе, что
у нее могла бы быть другая жизнь. Мой отец, очевидно, хотел сказать что-то язвительное,
но остановился, когда увидел выражение ее лица. Я была рада, что она отказалась от
своей карьеры, когда вышла замуж за папу, и посвятила себя воспитанию меня и моих
братьев. Но у нее ведь остались мечты.
Мой отец повернулся ко мне:
- Итак, что ты думаешь, Бет? Как тебе такая идея?
При этом мама так посмотрела на меня, что не оставалось никаких сомнений: она
тоже хочет, чтобы я согласилась. Она знала, что так будет лучше всего.
- Ты должна сделать это, - сказала она тихо. - Это отвлечет тебя после того, что
произошло.
Я вздрогнула. Я не могла об этом говорить. Мое лицо покраснело от обиды.
- Нет, - прошептала я, и мои глаза наполнились слезами. Рана была все еще открыта
и кровоточила.
Мои родители переглянулись, после чего я услышала папу:
- Может быть, мама права. Ты могла бы заняться чем-нибудь и, в результате,
отвлечься.
Я бы вряд ли вышла из дома в течение месяца. Я не могла ни о чем думать, видя их
вместе. Адам и Ханна. От этой мысли меня начало тошнить, и появился шум в голове, как
будто я собиралась упасть в обморок.
- Может быть,- сказала я почти шепотом, - я подумаю об этом.
Этим вечером мы ничего не решили. Мне было трудно просто вставать по утрам,
не говоря уже о том, чтобы принять важное решение. Моя уверенность в себе была