под названием «АСИЛУМ».
Когда я поднимаю взор, от его глаз веет холодом. Боже, зачем я это сказала? Было
безумием упоминать то место. Посмотри, к чему это привело…!
- Зачем ты туда пошла? - спрашивает он резко.
- Я… не знаю… Я увидела, как несколько человек спустились туда, и просто
последовала за ними... - Это не ложь, говорю я себе твердо. Так и было. - Но швейцар
рассвирепел. Сказал, что это закрытый клуб, и я должна убраться оттуда.
- Понимаю… - Доминик морщится и теребит стебель травы, зажатый между
большим и указательным пальцами.
- Там, откуда я приехала, не много частных клубов, - говорю я, пытаясь придать
голосу шутливость, и никогда не было такого, чтобы я не могла его посетить.
- И… что ты там увидела?
Я делаю глубокий вдох и качаю головой:
- Ничего. Люди пили и разговаривали. Я была там всего минуту, - я хочу рассказать
ему, что действительно видела и спросить, что это значит, но мне страшно. Он опять
замкнулся, а мне отчаянно хочется, чтобы вновь вернулась теплая, раскрепощенная
атмосфера, установившаяся между нами. Хочется вернуть чувство прекрасного ожидания,
что в любой момент может произойти нечто чудесное.
- Хорошо, - говорит он вполголоса, - не думаю, что это подходящее место для
девушки вроде тебя. Ты такая милая. Такая невероятно сладкая.
Он протягивает руку и, к моему изумлению, кладет ее на мою. Большим пальцем
он нежно проводит по моей коже. От этих прикосновений я вся горю. Он смотрит мне в
глаза, и я вижу, как в нем происходит внутренняя борьба.
- Я не должен, действительно, не должен.
- Почему нет? - шепчу я.
- Ты слишком… - он вздыхает. - Даже не знаю…
- Молода?
- Нет, - он качает головой. Как бы мне хотелось запустить пальцы в его темные
волосы. - Возраст здесь не причем. Я встречал подростков гораздо мудрее своих лет, и
сорокалетних – наивных, как дитя. Дело не в этом.
- Тогда в чем? - мой голос насквозь пропитан томлением.
Он переплетает наши пальцы. Это прикосновение просто невыносимо. Я с трудом
сдерживаю желание прикоснуться к его лицу и притянуть к себе.
Его голос звучит все тише. Он избегает моего взгляда. Мое сердце бешено стучит,
когда он произносит:
- Я не часто позволяю себе подобное, Бет. Но в тебе есть что-то такое…свежее и
прекрасное, пылкое и вдохновенное. Ты заставляешь меня чувствовать себя живым.
Все во мне откликается на его слова. Я с трудом могу дышать.
- Я давно уже не чувствовал ничего подобного, - говорит он еще тише. - Я и забыл,
насколько это прекрасно – и все благодаря тебе. Но…
Конечно, всегда есть но. Почему никогда не бывает просто? Ты только что
сказал, что я заставляю тебя чувствовать себя живым.
Однако я молчу, опасаясь нарушить очарование момента.
- Но… - он выглядит измученным.
- Ты беспокоишься, что можешь причинить мне боль?- не выдерживаю я.
Он бросает на меня взгляд, который мне никак не удается прочесть. А затем
разражается смехом, в котором слышится горечь.
- Этого не произойдет, - говорю я. - Обещаю. Я здесь ненадолго. Не на столько,
чтобы успеть завязнуть.
Доминик подносит мою руку к своему рту и прижимается губами. Я ощущаю
блаженство, это самый захватывающий поцелуй, который у меня был – а ведь он даже не
прикоснулся к моему рту. Он отводит руку и устремляет взор на меня:
- О, у нас достаточно времени до твоего отъезда, Бет. Поверь мне.
И это происходит. Он притягивает меня к себе, и в то же мгновение я оказываюсь
в его руках, прижатая к его теплой груди, окруженная его запахом и сильными руками.
Одна его рука покоится на моем плече, а вторая - у меня на пояснице, в то время как его
губы встречаются с моими. Я безропотно открываю рот. Его губы такие сладкие, как я и
думала, но сам поцелуй намного лучше, чем я могла себе представить: теплый, глубокий и
всеобъемлющий. Я чувствую, будто тону в ощущении его языка, исследующего меня.
Мое тело само собой откликается. Наши языки соприкасаются в изысканном танце, и я
понимаю, что никогда до этого по-настоящему не целовалась. Меня охватывает чувство
абсолютной правильности происходящего, будто нашим ртам было предназначено найти
друг друга.
Мои глаза прикрыты, и я тону в темноте, ощущая лишь глубину нашего поцелуя,
усиливающегося с каждым моментом, и то, как его руки прижимают меня сильнее. Его
рука смещается с моей поясницы вниз к изгибу моей попки. Он слегка стонет, прикасаясь
ко мне там.
В конце концов, мы разрываем поцелуй. Я часто дышу, и мои глаза, наверняка,
лучатся. Доминик смотрит на меня, его взгляд горит от разделенных только что эмоций.
- Я хотел сделать это с тех пор, как мы впервые встретились, - говорит он с
улыбкой.
- С тех пор, как я уронила мороженое?
- Да, я не мог продолжать игнорировать тебя. Особенно после того, как увидел тебя
лежащей на том коврике в саду – тогда-то я и понял, как ты прелестна!’
Я чувствую неловкость, смущение:
- Прелестна? Я?
- Именно, - кивает он. Я с трудом могу поверить, что кто-то, столь великолепный
как он, мог считать меня прелестной.
- Если честно, было сложно держаться в стороне. И, когда я увидел тебя плачущей
посреди улицы, я еле сдержался, чтобы не поцеловать тебя прямо там.
- А я думала, ты рассердился на меня тогда! - смеюсь я.
- Нет, - отвечает он.
Доминик кладет пальцы мне на подбородок и притягивает к себе:
- Боже, извини, но я собираюсь снова тебя поцеловать.
Мы вновь соединяемся в поцелуе. В моей голове снова кружатся тысячи звезд, в то
время как я наслаждаюсь чудесными ощущениями от нежных ласк наших языков,
медового вкуса его губ и ощущения абсолютного единения. Мы стараемся как можно
сильнее прижаться друг к другу, наши объятия становятся все теснее. Я чувствую его
возбужденный член, прижимающийся к моему животу. Проявление его желания
действует на меня возбуждающе. Мое лоно пульсирует и томится от охватившего меня
желания.
Когда мы отрываемся друг от друга, я слышу:
- У меня были запланированы для нас интересные мероприятия на сегодняшний
день, но я не представляю, как, черт возьми, смогу делать что-либо, кроме этого.
- Тогда давай будем заниматься только этим. Кто сказал, что мы не можем?
- Мы не можем оставаться здесь весь день, - Доминик снова переплетает наши
пальцы и смотрит на меня. - Но всегда можем вернуться домой . . . если хочешь . . .
Если я хочу? Да я ничего так не хочу, как этого!
- Да, пожалуйста, - шепчу я, выдавая свое возбуждение.
На наших лицах ясно читается желание. Мы одновременно вскакиваем на ноги. Я
подбираю шляпку и кружевную шаль.
- А как быть с пикником? Мы можем просто оставить его здесь?
Доминик коротко беседует по телефону.
- Они будут здесь через пару минут, чтобы все забрать.
- Пикник был чудесный, - говорю я, надеясь, что он не считает мое стремление
побыстрее уйти, как недовольство спланированным им днем.
- Не такой чудесный, как то, что за ним последует, - отвечает он, и мой желудок
сжимается от уже знакомой приятной истомы.
Не знаю, как мы добрались до дома так быстро, но очнулась я в лифте по дороге к
квартире Доминика. Мы снова целуемся: горячо и страстно. Я мельком замечаю наши
отражения в зеркале: тела тесно переплетены, а рты жадно прижаты друг к другу. От этой
картины по всему моему телу пробегает волна возбуждения. Я отчаянно хочу его. Мое
тело буквально требует его, жаждет его прикосновений.
Мой ошеломленный разум задается вопросом, как далеко это нас заведет, но я не