на его лице мелькает выражение грусти. - Но я знаю, что произойдет. Через некоторое
время, мне перестанет этого хватать. Для удовлетворения мне этого будет уже
недостаточно. Мне захочется немного большего, немного той опасной грани. Мне
захочется почувствовать контроль. - Он смотрит прямо на меня, его взгляд ясный и
пронизывающий. - А ты не хочешь оказаться под контролем.
- Ты не можешь этого знать, - протестую я. – Может, я хочу, чтобы меня
контролировали!
Он качает головой:
- Нет. Большинство сабмиссимов чувствуют эту потребность с очень раннего
возраста. Она развивается вместе с их сексуальностью. Понимаешь ли, дело не в том, что
я хочу пороть женщин, это не совсем так - я хочу осуществлять контроль над покорными
личностями, которые сами желают этого. А так как я гетеро, мне доставляет удовольствие
делать это с женщинами. Эти действия не подразумевают злоупотребление или
оскорбление кого-либо. Все происходит по обоюдному согласию с учетом безопасности и
ограничений. Но ты этого не хочешь. Если бы ты хотела, чтобы тебя выпороли,
отшлепали или наказали, ты бы уже знала об этом.
Я возвращаю ему пронзительный взгляд:
- Ты - нет.
- Что ты имеешь в виду? - он выглядит удивленным.
- Исходя из твоих слов, у тебя не возникало таких желаний, пока Ванесса не
показала тебе, что она от тебя хочет. И ты даже не знал, что хочешь быть доминантом,
пока не увидел ту сцену с поркой.
Некоторое время он молчит и обдумывает мои слова. Он рассеянно водит рукой
вперед-назад по ручке кресла, и наконец произносит:
-Ты права. Я не знал. Но не уверен, что у саб происходит все так же, вот и все.
- Почему мы не можем продолжить и посмотреть, что из этого получится? - прошу
я с надеждой. - Возможно, на этот раз у тебя не возникнет тех желаний.
- Я не могу этого обещать, Бет, и, по правде сказать, такое всегда случалось
раньше. Не хочу, чтобы у тебя возникли ко мне чувства, а в итоге я бы ушел из-за того,
что между нами ничего не срослось.
- Для этого немного поздновато, - говорю я тихо.
- Знаю. Прости, - мужчина пощипывает обивку кресла, не в состоянии смотреть на
меня.
Я смотрю на стройное красивое тело, слишком большое для миниатюрных кресел
Селии. Как же все дошло до такого.
- То есть ты хочешь сказать, что даже после того, что у нас только что было, между
нами все кончено и дальше мы не зайдем?
Доминик смотрит на меня исподлобья, в его темных глазах застыла грусть.
- Боюсь, что так.
Я чувствую себя донельзя скверно.
- Так это был просто прощальный трах? - мой голос звучит более цинично, чем я
предполагала.
- Ты знаешь, что это не так, - говорит он мягко.
Я чувствую себя убитой горем и одновременно в ярости.
- Не понимаю, как ты можешь говорить, что хочешь меня, что не можешь ни о чем
другом думать, кроме меня, возвращаешься, и мы занимаемся сексом, а после бросаешь.
Он закрывает глаза на мгновение. А когда открывает, выглядит еще печальнее, чем
до того, как мы занимались любовью. Он медленно встает.
- Знаешь, и я не могу этого понять. Но так будет лучше, Бет. Поверь.
Он подходит ко мне, наклоняется и целует в губы. Его близость опьяняет, но я
закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться.
- Бет, - тихо шепчет он, - мне бы очень хотелось отвести тебя на темную сторону
моей сущности. Мне бы хотелось показать тебе желание, которое я испытываю к тебе, все:
до самого последнего клочка. Сделать тебя полностью своей. Но оттуда нельзя вернуться,
Бет. Я не могу взять тебя туда, а потом потерять, - мое сердце замирает на мгновение,
затем он шепчет, - прости меня!
У меня по-прежнему закрыты глаза, но я знаю, что он отстранился от меня. Я
слышу звук удаляющихся шагов. Когда за ним закрывается входная дверь, я чувствую, как
вместе с этим звуком разбивается мое сердце.
Глава 11
- Нет, мам, у меня все хорошо, - семафорю Джеймсу, который как раз ставит на
стол чашку с моим кофе, что я не долго. Он жестом дает знать, что я могу не спешить, и
отходит, чтобы дать мне возможность свободно поговорить по телефону.
- Ты уверена, дорогая? - в голосе мамы звучит тревога. - Я беспокоюсь, ведь ты там
совсем одна… в большом городе.
- Правда, все в порядке. Я сейчас на работе и не могу говорить…
- Пообещай, что позвонишь мне позже? Если нужно, я могу купить билет на поезд
и приехать в Лондон в любое время.
- В этом нет необходимости, но я обязательно перезвоню в ближайшее время. Мне
пора идти.
- Хорошо. Береги себя. Люблю тебя! Пока.
- Я тоже тебя люблю, мам. Пока, - кладу трубку, успокоившись после разговора с
мамой. Хотя я ничего не рассказала ей о Доминике, ее материнский радар уловил в моем
голосе нотки унылости, которые мне так и не удалось скрыть.
Джеймс подходит, чтобы узнать, как продвигаются мои дела с подготовкой
каталога. Я показываю ему наработки, каталог у меня практически закончен.
- Отлично. У тебя прекрасно наметан глаз на детали, Бет. Можно сказать, ты
избавила меня от непосильного груза. У меня это получается не очень. Иногда я прошу
Эрленда все перепроверить, но у него проблемы с письменным английским, и порой он
наоборот делает ошибки, вместо того, чтобы исправлять их. - он качает головой, смеясь. -
Мы и впрямь пожилая пара. А сейчас, когда каталог готов, у нас есть еще пара дел на
сегодня.
Мы обсуждаем дела. Я буду помогать в организации очередного частного
просмотра, который состоится через две недели. Также необходимо пересмотреть
текущую выставку и подготовить инсталляцию следующей. Я занята делами галереи, а
Джеймс – клиентами. В этом он силен. Я уже видела его за работой, когда в галерею
зашел человек с улицы, и они просто беседовали о картинах на стенах. На первый взгляд
казалось, что это даже не покупатель, но под искусным руководством Джеймса через
некоторое время клиент расслабился и даже определился с понравившейся ему картиной.
В результате сделка была заключена.
Я была впечатлена. Не каждый сможет убедить кого-то так запросто расстаться с
пятью тысячами фунтов.
- В эти трудные финансовые времена люди воспринимают искусство как
инвестицию. Мне недолго пришлось убеждать его, что работы этого художника не только
останутся в цене, но, возможно, и подорожают. В современных реалиях клиентов
беспокоит именно это, но, конечно же, они должны любить и само искусство. Это
инвестиция, которая может доставить также и большое удовольствие, - объяснил мне
тогда Джеймс.
Сейчас он смотрит на меня поверх очков своим мудрым взглядом, напоминая мне
волшебного филина:
– Сегодня ты сама не своя. Все в порядке?
- Да, - машинально отвечаю я, но вялый голос выдает мой обман.
- Ладно. Похоже, нам не мешало бы поболтать. В магазине затишье, каталог почти
готов, - он ставит свое кресло напротив меня, кладет локти на стол и упирается в них
подбородком. - Давай, рассказывай.
Я смотрю на него и не могу поверить, что мы знакомы всего пару дней. Мы так
хорошо ладим. С ним удивительно легко разговаривать, кажется, его абсолютно ничем
нельзя шокировать. Такое чувство, что богатый жизненный опыт Джеймса, вместе с
доброжелательной натурой превратили его в идеального журналиста-психотерапевта
(журналист, ведущий в журнале рубрику советов, о том как себя вести в той или иной
жизненной ситуации – прим. переводчика). Кроме того, он действительно заинтересован.
Могу ли я сказать ему правду?
Словно прочитав мои мысли, он произносит:
- Ты можешь рассказать мне все.