расположенных рядом, просматривается, наверное, вся комната. Я подхожу и смотрю. Да
вряд ли, рядом с отелем находится еще один такой же многоквартирный дом.
Как странно. Они так близко! Почему они построили их вот так?
Я выглядываю из окна, пытаясь всё рассмотреть. Тогда я начинаю понимать.
Здание было построено в форме U вокруг большого сада. Действительно ли это сад
Рандольф Гарденса? Я вижу его внизу чуть левее от моего окна: большой зеленый
квадрат, полный ярких цветочных клумб, граничащих с растениями и деревьями. Есть
дорожки из гравия, теннисный корт, скамейки и фонтан, а также зеленый травянистый
газон, где расположились несколько человек, наслаждаясь последними теплыми
деньками. Здание простирается вокруг трех сторон сада так, что большинство жителей
получают потрясающий вид на него из своих квартир. Оно построено почти овальной
формы, но имеет небольшой узкий коридор, который делает возможным выход из сада на
улицу. Таким образом, квартиры, находящиеся по краю дома, выходят окнами друг на
друга. Здесь шесть этажей, и Селия живет на пятом, а окна её квартиры как раз смотрят на
этот коридор и, соответственно, на окна напротив – ближе, чем, если бы они были
разделены улицей.
Действительно ли квартира была более дешевой из-за этого? Я думаю, сложа руки,
глядя на окно напротив.
Не удивительно, к чему все эти бледные цвета и отражающие серебряные щиты:
квартира, безусловно, имеет свой колорит, уменьшая близость к другим. Но тогда, это все
о месте, не так ли? Он по-прежнему Мэйфэр.
Последнийлучик солнца исчез с этой стороны здания, и комната утонула в теплом
сумраке. Я иду к одной из ламп, чтобы включить ее, но мой взгляд падает на светящийся
за окном Голден-сквер. Это квартира напротив, где горит свет, и интерьер ярко освещен,
как на экране в небольшом кинотеатре или сцене в театре. Я могу видеть довольно ясно,
поэтому останавливаюсь, вдыхая воздух. В комнате находится человек, и это точно
напротив. Это, может быть, не так странно, но то, что он голый до пояса - на нем надеты
только пара темных брюк - захватывает мое внимание. Я понимаю, что стою по-прежнему
на месте и смотрю, как он разговаривает по телефону, медленно прохаживаясь по
гостиной, невольно демонстрируя внушительную часть туловища. Хотя я не могу
разобрать всеего особенности, но одно ясно - он хорошо выглядит: густые черные
волосы, классическое симметричное лицо с густыми темными бровями. Я вижу, что у
него широкие плечи, мускулистые руки, четко очерченная грудь и накачанный пресс, и он
загорелый, как будто только что вернулся из жарких стран.
Я смотрю, чувствуя себя неловко. Этот человек знает, что я могу видеть его в
квартире, но в то же время он ходит полуголый? Но, скорее всего, так как я в тени, у него
нет никакой возможности узнать, есть кто-нибудь дома, чтобы понаблюдать за ним. Это
заставляет меня немного расслабиться и просто наслаждаться зрелищем. Он так хорошо
сложен, имея крепкое телосложение, что кажется практически нереальным. Это - как
смотреть на актера на телевидении - как он двигается в своей квартире напротив:
восхитительное видение, которым я могу наслаждаться на расстоянии. Внезапно я
начинаю смеяться. У Селии действительно есть все это – нужно приложить немало
усилий, чтобы такое заполучить.
Я засматриваюсь немного дольше, мужчина пишет что-то в своем телефоне,
продолжая бродить по комнате. Затем он поворачивается и исчезает за дверью.
Может быть, он ушел, чтобы положить одежду, я думаю и чувствую себя
неопределенно разочарованной. Теперь он ушел. Я включаю лампу, и номер наполняется
мягким абрикосовым светом. Это снова выглядит красиво: электрический свет,
создающий новые эффекты, круглыми пятнами ложится на серебряные лаковые панели и
наполняет украшения из нефрита розовым оттенком. Де Хэвиленд цепляется за обивку и
прыгает на диван, глядя на меня с надеждой. Я подхожу и сажусь, а он забирается на
колени, громко мурлыча, как маленький двигатель. Так онкружитнесколько раз, а затем
успокаивается. Я глажу его мягкий мех, пряча в нем пальцы и пытаясь найти утешение в
его тепле.
Я понимаю, что до сих пор думаю о том мужчине. Он был поразительно
привлекательным, почти нереальным. Двигался с такой бессознательной грацией и
легкостью. Он был один, но не казался одиноким. Возможно, он разговаривал со своей
подругой по телефону. Или это был кто-то еще, а подруга ждет его в спальне. Он пошел
сейчас туда, снял остальную одежду и лёг рядом, целуя её. Она будет открыта его
объятиям - идеальный торс близко, обхватит руками широкую спину.
Остановись. Ты делаешь только хуже.
Моя голова падает вниз. Адам резко приходит мне в голову, и я вижу его, как и
раньше - он широко улыбается мне. Именно его улыбка всегда так нравилась мне, по этой
причине я влюбилась в него с первого взгляда. Она была несимметричной, на щеках
появлялись ямочки, и его голубые глаза искрились весельем. Мне было шестнадцать.
Стояло лето. Мы влюбились. Были только мы. В течение долгих теплых дней не ходили в
школу, встречались в основанииразрушенного аббатства и проводили долгие часы
вместе:бродили без дела, разговаривали, а затем целовались.
Мы не смогли получить достаточно друг от друга. В то время Адам был довольно
тощим подростком, а я только начинала привыкать к тому, что мужчины смотрят на мою
грудь, когда я проходила мимо них по улице. Год спустя мы занялись сексом, это был
первый раз для нас обоих - неловкий, неуклюжий опыт, который был по-своему красив,
потому что мы любили друг друга, и не важно, что оба мы были совершенно
невежественны в том, как сделать это правильно. Со временем мы стали опытнее, хотя, я
до сих пор не могу себе представить, что когда-либо сделаю это с кем-то еще. Неужели я
смогу полюбить кого-то, кроме Адама? Я любила его, когда он поцеловал меня, держа в
своих объятиях, говоря, что любит во мне все. Я ни разу даже не посмотрела на другого
мужчину.
Не делай этого, Бет! Не вспоминай. Не позволяй ему продолжать причинять боль.
Я не хочу вспоминать его, но он все равно не покидает мой разум. Я помню ту
ужасную ночь во всех подробностях. Я была няней в доме по соседству, и ожидала, что
освобожусь только после полуночи, но соседи вернулись рано, потому что у жены
разболеласьголова. Я была свободна уже в 10 вечера, хотя мне заплатили за всю ночь.
Удивлю Адама, решила я радостно. Он жил в своем доме с братом Джимми, платя
небольшую арендную плату за свободную комнату. Джимми отсутствовал, и Адам
планировал собрать несколько друзей выпить пиво и посмотреть кино. Он казался
разочарованным, когда я сказала, что я не смогу присоединиться к ним. Так что я
предположила, что ему понравится, если я неожиданно появлюсь.
Память так ясна, как будто я переживаю, этот момент снова. Проходя по темному
дому, удивляюсь, что никого там нет: интересно, где мальчики. Телевизор выключен,
никто не развалился на диване, не открывает банки пива и не делает умные замечания в
экран. Это не имеет значения. Может быть, Адам почувствовал себя плохо и пошел прямо
в постель. Я иду по коридору к двери в спальню, мне здесь всё знакомо, этот дом мог бы
быть и моим.
Я поворачиваю ручку двери, говоря: "Адам?". Тихим голосом, на всякий случай,
если он уже спит. Я войду в любом случае, и, если он спит, я просто посмотрю на его
лицо, которое я так сильно люблю. Интересно, что он видит во сне? Может быть, оставлю
поцелуй на щеке или свернусь калачиком рядом с ним.