Вернувшись в галерею с суши, я все еще не решила, как поступить.
Подумаю об этом позже.
Адам умудрился за один день разбросать все свои вещи из сумки по квартире
вперемешку с остатками приготовленной или купленной им еды. Я чувствую
раздражение, глядя на то, как небрежно он относится к квартире, но вместе с тем думаю с
облегчением, что мне не придется всю жизнь чистить и прибирать за ним.
- Как прошел твой день? – спрашивает он участливо, когда я возвращаюсь домой. –
Подумал, что мы могли бы сходить поужинать вечером.
- Мило с твоей стороны, Адам, но, может, сначала лучше сходим, пропустим по
стаканчику, а там посмотрим, как дальше пойдет? - я уже решила, что буду полностью
откровенной сегодня и скажу, что у нас нет шанса, а также объясню, что утром он должен
уехать.
- Окей, здорово. Пошли.
Выйдя из здания, мы отправляемся вместе бродить по жарким улицам. Воздух
очень душный, и небо заволокло белыми облаками, впервые за долгое время. Кажется,
будет гроза, но это именно то, что нужно после долгих дней жары и безоблачного неба.
- Знаешь, Бет, - непринужденно говорит Адам, пока мы прогуливаемся. Я веду нас
в то место, куда Доминик отвел меня в первый вечер. – Ты изменилась. Ты кажешься
более…даже не знаю…более повзрослевшей. Более искушенной. И более сексуальной.
Определенно сексуальнее, – он бросает на меня взгляд, который, полагаю, должен быть
кокетливым, но больше похож на слегка недоверчивый.
- Правда? – непроизвольно это вызывает у меня интерес. Я задаюсь вопросом:
полностью ли изменил меня опыт прошлых недель? Похоже на то.
- Ага, - говорит он благосклонно, – ты реально привлекательная.
- Спасибо, - говорю я со смехом, но тут вспоминаю, что с минуты на минуту
собираюсь вылить ушат ледяной воды на все его надежды. – Но, Адам, хоть это и очень
мило, однако не означает, что между нами что-то будет.
Мы остановливаемся. Он смотрит мне прямо в глаза, а потом улыбается чуть
печально:
- Все действительно закончилось, да?
Я киваю:
- Да. Я не люблю тебя. Между нами все действительно закончилось.
- Есть кто-то другой? – спрашивает он.
Я краснею и не произношу ни слова.
- Я так и думал, - говорит он со вздохом. – Ну да ладно. Все же стоило
попробовать. Знаю, я был идиотом, Бет. Я не понимал, чем обладал, пока все не разрушил.
Могу лишь сказать - он счастливчик.
С чуть щемящим чувством я улыбаюсь ему в ответ:
- Спасибо за эти слова, Адам. Правда. У нас много чего было в прошлом. Но мы по-
прежнему можем быть друзьями.
- Да, конечно, - говорит он сердечно. – Но что-то мне подсказывает: мы не часто
будем видеть тебя дома в будущем. Я, конечно, могу ошибаться, но нутром чую, – он
обдумывает с минуту и произносит. - Мы все еще можем вместе выпить? Как в старые
добрые времена?
- Да. С удовольствием.
- Хорошо. А утром я уеду.
Мы смотрим друг другу в глаза чуть дольше – осознавая, что когда-то много
значили друг для друга – ставя точку в наших отношениях. После чего продолжаем наш
путь к пабу.
Поздно вернувшись домой, я отпираю дверь в квартиру. Адам, немного пьяный
после четырех пинт, громко разговаривает и не замечает ожидающего меня на полу
кремового конверта.
Мое сердце пропускает удар, когда я его вижу. Я быстро подхватываю его. Пока
Адам продолжает болтать, я проскальзываю в спальню и вскрываю его трясущимися
руками. В нем написано:
Моя Госпожа,
Твой раб смиренно просит об одной ночи с тобой. Почти его своим присутствием
завтра вечером в будуаре. Он будет ждать, начиная с 20:00.
Я прижимаю письмо к груди.
О, Боже мой. Мой раб? Что это значит?
Я пойду. Конечно, пойду. Как я могу не пойти?
Глава 19
На следующий день я прощаюсь с Адамом, и смотрю, как он направляется в
сторону железнодорожного вокзала – назад в мир, который я оставила позади. Скоро
вернется Селия, и что мне тогда делать? Меня начинает одолевать беспокойство. Мне
негде жить, а как только из больницы выйдет ассистент Джеймса, то не будет и работы.
Я решила отправить Лоре письмо, в котором сообщу, что готова разделить с ней
квартиру, и, возможно, Джеймс сможет что-нибудь придумать, чтобы я осталась в
галерее.
Единственное, что бесспорно – я не могу вернуться к прежней жизни. Не теперь.
Я провожу день в состоянии крайнего предвкушения, но сомневаюсь в своем
отношении к предстоящей встрече. Мысль о том, что бы это могло значить, не покидает
меня весь день: то возбуждая, то приводя в состояние паники. Может, физическая боль и
прошла, так же почти исчезли и полосы на спине, но глубоко в душе я разбита. Я очень
старалась быть и делать то, в чем нуждался Доминик, но в итоге он взял больше, чем я
могла дать. И факт в том, что его истязаниям не было извинений, ведь это было гораздо
глубже, чем просто порка. Я любила его и предложила ему себя, а он взял и исчез из моей
жизни, будто его никогда и не было.
Я помню дикость в его глазах, когда он спросил об Адаме. Должно быть, он
думает, что мы вновь сошлись. Ну, он все выяснит довольно скоро, ведь Адам больше не
появится в квартире.
Помимо прочего я заинтригована. Мой раб? Доминик не бывает сабмиссивом.
Знаю, что он начинал в качестве игрушки Ванессы, когда она училась быть доминантрикс,
но потом отказался от этого.
Что-то произойдет, вот только я не уверена, что именно.
Вернувшись домой, я довольно долго принимаю ванну. Тщательно наряжаюсь: на
этот раз не в костюм, а в свое черное платье. Сегодня на мне нет трусиков с дырочками
или нарядов из переплетений, но я надеваю свое самое красивое нижнее белье.
На всякий случай.
Втайне я надеюсь, что он ждет меня, чтобы заключить в свои объятия, поцеловать
и сказать, что он совершил ужасную ошибку, что он вовсе не доминант, а просто
нормальный
любитель-цветов-и-сердечек-и-фантастический-но-лишь-чуток-со-
странностями-сексуальный парень, и что он хочет быть со мной. Это бы за раз решило все
наши проблемы. Но у меня такое ощущение, что этого не случится.
Уже перевалило за 20:30, когда я отправляюсь в будуар. Знаю, что это по-детски:
заставить его ждать, но я не могу удержаться, чтобы не посмаковать небольшую расплату
за то, как он заставлял меня ожидать. Когда я стучу в дверь, мой пульс грохочет, а
ладошки взмокают. В животе тяжким грузом ощущается нервозность. Я жажду увидеть
его, прежнего Доминика, который когда-то мне принадлежал. Но вместе с тем я боюсь
того, что может произойти в будуаре. Я обещала быть сабой, находясь там.
Но на мне нет ошейника, - напоминаю я себе.
Спустя мгновение дверь распахивается в темноту. Я заглядываю за порог и делаю
шаг вперед.
- Доминик?
- Бет, - его голос низкий и хриплый, – проходи в спальню.
Приглушенный свет пробивается в коридор через гостиную. Я прохожу дальше. В
будуаре больше нет низкой лавочки, хотя белая кожаная скамья по-прежнему тут. У
изножья кровати под углом друг напротив друга стоят два кресла. Свет светильников
приглушен. Доминик сидит в одном из кресел, но встает, когда я захожу, его голова
склонена, словно он смотрит в пол.
- Спасибо, что пришла, - говорит он мрачным тоном. – Это больше, чем я
заслуживаю.
- Я хочу услышать, что ты собираешься сказать, - мой голос звучит сильнее, чем я
себя ощущаю. – Я гадала: когда ты собираешься снова со мной заговорить, если вообще