— Чего молчишь? — спросила Нора.
— А ты совсем не изменилась…
— Только не начинай. Я пятый год живу одна, могу и не выдержать.
— Так может…
— Павел, заткнись!
Нора резко обернулась, и так посмотрела на него, что отпала всякая охота продолжать эту тему.
— Рассказывай лучше зачем пришёл.
— А у меня дочь в гостях, — он то ли похвастался, то ли попытался оттянуть самое главное.
— Вика? Она уже совсем взрослая, наверное.
— Да. Восемнадцать уже. Красивая такая…
— По вызову приехала?
— Да. Одна осталась. Софа умерла от рака…
— Соболезную. А когда уезжает?
— Завтра провожаю.
— И что потом?
— Ты в курсе, что наши выводят войска?
— Конечно.
Он замялся, подбирая правильные слова.
— В общем, я не хочу уезжать отсюда.
— Что значит «не хочу», ты же офицер, ты присягу давал.
— В гробу я видел эту присягу. Я не хочу отсюда уезжать. Помоги мне.
— Чем же я тебе помогу?
— Мне нужно где-то укрыться на первое время, пока будет продолжаться эвакуация. Дальше я сам.
— И что мне тебя здесь прятать? — возмутилась Нора
— У твоих родителей была дача на Балатоне, помнишь, мы туда ездили?
— Там уже несколько лет никого не было. Я вообще не знаю в каком она состоянии.
— Но ключи же есть? — с надеждой в голосе спросил Павел.
— Ты ставишь меня в неловкое положение. А если темя вычислят? Что будет со мной?
— Кто будет вычислять? Им через несколько дней будет не до меня, и уж тем более не до тебя. Всё утихнет и я попрошу политического убежища.
Он посмотрел на Нору умоляющим взглядом.
— Ладно. Ключ дам, но больше ничего не проси. Приезжать тоже не буду.
— Спасибо тебе. Я знал…
— Что ты можешь знать? — раздражённо отреагировала Нора.
— Прости меня.
— За что прощать? За предательство? За трусость? Или ещё есть за что-то?
Павел сидел понурив голову. Он не хотел вступать в полемику, не хотел больше воспоминаний, он добился своего, и теперь нужно было дождаться ключа и тихонько свалить.
— А Вика знает о твоём решении, — неожиданно спросила Нора.
— Нет. Зачем ей это?
— Да, Паша, ты ни чуть не изменился, как был говном, так говном и остался, — вздохнула она и вышла из кухни, через минуту вернулась с ключами.
— Дорогу помнишь?
— Помню, — он встал, чтобы поцеловать Нору.
— А вот этого не надо, — сказала она, отстраняясь.
— Тогда я пошёл, спасибо. Как всё уляжется, я верну ключи.
Она открыла дверь, и не сказав ни слова, подтолкнула Павла вперёд, чтобы не задерживался. Надоело ей это общение. А он и не собирался затягивать, всё, что хотел получил, а как, не имеет значения.
По пути домой он зашёл в магазин, купил бутылку сливовицы, сыра, колбасы и каких-то конфет, чтобы посидеть вечером с Викой перед завтрашней дорогой, её нужно будет проводить на вокзал, а самому потом незаметно уехать на Балатон, и там затаится. Утром в понедельник все придут на службу, увидят его инсталляцию «пять минут назад вышел» и спохватятся, может быть, только на следующий день, а то и через день, но будет уже поздно. Хорошо, что за всё время службы он так и не обзавёлся солидным хозяйством, весь скарб должен был поместиться в рюкзак и чемодан.
— Вика, я дома, — крикнул Павел Андреевич, войдя в квартиру.
Он прошёлся по комнатам, дочери нигде не было.
— Ну вот и хорошо, — чуть слышно произнёс он, выкладывая продукты на стол.
После этого, насвистывая, он расстегнул замок на папке и достал недавно купленный журнал. С обложки на него смотрела голенькая красавица. Реакция не заставила себя долго ждать. Чтобы не рисковать, и не быть застуканным собственной дочерью за похабным делом, Павел Андреевич заперся в ванной, торопливо стащил брюки, и усевшись на унитаз, принялся листать страницы, то и дело задерживаясь на понравившихся фотографиях. Член стоял, как никогда, реагируя на каждое новое изображение усиливающейся твёрдостью. Павел Андреевич перевернул очередную страницу, и обнаружил восхитительную блондиночку, которая была запечатлена в весьма откровенных позах, глаза жадно пожирали её тело, а правая рука заработала с ещё большим усердием. Весь разворот был отведён этой сексуальной красавице, поэтому он встал на колени, а журнал положил на унитаз, чтобы можно было менять руки, прогибаться слегка назад и сжимать ягодицы, от чего наслаждение только возрастало. Девочка была прекрасна, молоденькая, стройная, с такими формами, которых он никогда ещё не видел, и на которые вообще никогда не дрочил. Он так увлёкся, что едва успел отклониться в сторону, а то бы испортил журнал, а ведь может пригодится ещё не один десяток раз, особенно на даче, где никто не помешает ему заниматься любимым делом.