Звонок в дверь вырвал её из сладостной неги ничегонеделания. Открывать не хотелось, но звонок раз за разом повторялся и становился всё настойчивее. Не повезло тому кто припёрся, подумала она, встала с дивана, набросила халатик и решительно открыла дверь… На пороге стоял Валерка. Далее была немая сцена, ну прям как у Гоголя…
— Это ты? — наконец вымолвила Вика.
Он долго молча смотрел ей в глаза, потом достал из портфеля видео кассету и протянул ей…
— Я всё видел, — выдавил он из себя заготовленную фразу, — Я приехал, чтобы сказать тебе… Сказать, что…
Портфель выскользнул из его руки, грохнулся о бетонный пол, и из него разлетелись в разные стороны красные яблоки. Он нагнулся, схватил портфель, и побежал вниз по ступенькам…
— Что ты хотел мне сказать, — крикнула Вика ему вслед.
Шаги затихли, и она услышала, разлетающееся эхом по всему подъезду:
— Какая же ты блядь! Но я всё равно люблю тебя!
— Валера! Постой! — заорала она, и перепрыгивая через ступеньки, побежала вниз.
Тапочки слетели с её ног, и Вика босая выскочила на улицу. Валерка сидел на лавочке возле подъезда, обхватив голову. Она села рядом и провела рукой по его волосам, прямо как в тот вечер, когда он впервые признался ей в любви.
— А яблоки для меня? — Вдруг спросила она.
Он кивнул головой
— Валер, ты такой милый, — Вика прижалась к нему. — Как ты нашёл меня?
— Ты лучше спроси, а мог ли я тебя не найти.
— Что это за кассета?
— Твой фильм… Там где ты…
— Откуда он у тебя?
— А что мы на другой планете живём?
Вика взяла его за руку. У него от этого прикосновения мурашки побежали по всему телу.
— Пойдём ко мне, — сказала Вика, — поможешь мне яблоки собрать.
Валерка поднял голову, посмотрел на неё и улыбнулся.
— Какая же ты красивая…
— Это значит «да»? Пойдём.
Он шёл следом, любуясь тем как её босые пятки едва касались бетонных ступенек. Валерка знал о Вике всё, в самых мельчайших деталях, хотя у них ни разу ничего не было, разве что тот последний поцелуй. Он вспомнил вкус её губ, её запах, и где-то внутри, непонятно в каком месте, вдруг что-то сжалось и стало так приятно, что захотелось схватить её на руки и нести, нести, нести… Но яд копившийся годами, не позволил этого сделать, он растекался по всему телу, нейтрализуя очаги вновь вспыхнувшей любви. Именно в такие минуты Валерка не понимал, зачем он вообще затеял эти поиски, ведь все точки давно поставлены, выводы сделаны, а вчерашнее действо вообще залило чёрной краской нетронутые островки, в которых ещё теплилась надежда на возрождение прежних чувств.
Они уселись за стол, в центре которого Вика поставила стеклянную чашу, наполненную яблоками, которые они вместе собрали в подъезде. Пауза затянулась, и чтобы разрядить атмосферу, Вика спросила:
— Как там наши поживают? Как Рита?
— Ну да, откуда же тебе знать… — начал Валерка. — На следующий день поле твоего отъезда она пропала.
— Как пропала?
— Обыкновенно… Как люди пропадают. Нигде не нашили. Вот уже сколько лет прошло, а о ней ни слуху ни духу. Вот ты пропала, но весточку всё равно умудрилась передать, — он постучал пальцем по кассете.
— Это я не специально, — грустно улыбнулась Вика.
— А не попадись мне тогда эта кассета… — Валерка замялся, подбирая слова.
— Ты бы так и не узнал чем я тут занимаюсь. Да?
— Ну и это тоже.
— Неужели только этого хватило?
— Нет, конечно. Это была только зацепка. По титрам узнали название студии, что находится она в Венгрии, а дальше… А дальше настоящий детектив. А вот ты знаешь, кто стал последним звеном в моём расследовании?
— Кто?
— Павел Андреевич… Твой отец.
— А он каким боком в этой истории? Он же уехал давно.
— Нет не уехал. До сих пор прячется здесь, боится что арестуют.
— Лучше бы арестовали, — вздохнула Вика.
— Если бы не он… Помнишь журнал, в котором были опубликованы твои фотографии?
— Помню, конечно. По морде им от отца получила. Из-за него он меня и выгнал из дома.
— Представляешь, он сохранил его, а там телефон и адрес студии был.
— А как тебе мои первые фотографии? — спросила Вика, уводя разговор от неприятной ей темы про отца.